«Вчера дочь (7 лет), на фоне наших с мужем разговоров о ситуации в стране, стала задавать разные вопросы. Я на “детском языке” постаралась ей все объяснить. “Мы всегда дружили с Россией, раньше были одной дружной семьей, вместе победили врагов на войне, а теперь очень плохие люди хотят нас поссорить”. На что дочь с искренним удивлением ответила: “Так это же как с мамой навсегда поссориться!”.

                (С одного из интернет-форумов).

 Перед гостиницей «Огонек» стоит машина. Крытая синим брезентом ГАЗель.  На ней мелом написано: «Луганск. Дети».

— Мы когда ехали, думали: если стрелять начнут, нам брезент прострелят, — вспоминает одна из женщин.

Доехали все живыми.

Беженцы из Украины, вывезенные в наш город, живут в Донском – в гостинице «Огонек», профилактории ГРЭС, на частных квартирах. Уже более ста пятидесяти человек. Из Донецка, Луганска, Краматорска, Славянска… Кто-то успел взять вещи, кто-то – только детей за руку.

Коридор четвертого этажа «Огонька» завален гуманитаркой. Ее не успевают разбирать. Горожане везут и несут йогурты и печенье, одежду, игрушки. Последние сразу поступают в ведение малышни: дети здесь, в основном, маленькие – от «нуля» до школьного возраста. «Садовские», но какие тут детские садики! Теперь боятся от мам оторваться, а мамы – от них. И вообще они просто БОЯТСЯ.

— Мы собрались во дворе, — рассказывает одна мама. – Приехал кто-то из вашей администрации. Пролетел самолет. И на улице не осталось ни одного ребенка, все в какие-то щели забились…

Но пока самолетов не слышно, детвора ползает по ковру в импровизированной «детской». Вот Димка получил в подарок петуха, а другой малыш возит паровозик по железной дороге. Девочки обживают кукольную кухню и решают, кто будет «мамой». А сейчас все будут рисовать.

Я приехала сюда с психологами из общественной организации «Анима». Они считают, что их помощь нужна беженцам срочно!

— Люди, пережившие психологическую травму, подвергаются опасности  заболеть ПТСР — постравматическое стрессовое  расстройство, — говорит руководитель «Анимы» Наталья Беликова. — Это  серьезное заболевание, которое проявляется у человека во всей его последующей жизни, сказывается на его психике и соматике. По статистике, каждый третий из переживших  травматические события, заболевает. Таким людям рекомендовано работа с психологом в ближайшие два-три  месяца, иначе начавшиеся процессы будут необратимы.

Н.К. Беликова и Г.В. Кондрат усадили за «круглый стол» взрослых: постелили белую скатерть, налили чай – разговор предстоял трудный. Забегая вперед, скажу: некоторые из участников испытывали такую сильную душевную боль, что не смогли работать со специалистами и ушли из «круга», им будет оказана  индивидуальная помощь.

А тем временем Анна Саенко раздала краски и кисточки детям.

— Мы сейчас будем рисовать самое страшное в жизни, а потом самое доброе, — объявила маме второклассница Соня.

Семья Сони бежала из Луганска. Первым, что взяли они в путь, был спортивный рюкзачок девочки и ее костюмы: Соня занимается художественной гимнастикой. И взяли не зря: девочка уже выступала здесь, в «Огоньке», на импровизированном концерте. Собиралась выступать на концерте в честь Дня России в Новочеркасске.

— У нас, по сравнению с другими, все хорошо, — делится Сонина мама Юля.

Они здесь вместе, почти всей семьей, даже бабушку забрали. У других многие остались там, под снарядами и бомбами.

— … Ну как ее вывезешь, — говорит мужчина о своей соседке. – Она лежачая совсем, у нее давление 160, а температура 35…

Он рассказывал, как оборудовали погреб для пережидания бомбежек, как несли туда одеяла, воду, еду. Как они уезжали, и пожилая соседка плакала: кто ей будет теперь помогать? О том, как перезваниваются с соседями после  обстрела, узнавая, все ли живы? Перезваниваются, если есть мобильная связь.

В кругу с психологами говорили искренне – о своих испытанных чувствах. У одних это чувство мести. У других — обида, непонимание:

— Мои родители рассказывали о Великой Отечественной войне, но там были немцы, фашисты, а это – свои!

— Я сама украинка. Не понимаю…

— Обещали на Пасху не вести боевых действий, но была бомбежка…

А еще этим людям стыдно перед теми, кто остался там – близкие, пожилые, больные… И не только люди:

— Мы собаку бросили, это член семьи, — вспоминает женщина и плачет.

Для главы семьи из Краматорска это уже второе бегство в жизни. Он армянин, жил в Баку.

— Мне было 10 лет, нам сказали: убирайтесь, а то вырежем. Родители даже вещей не взяли, ушли, уехали.

Но выжили! Наладили свою жизнь. К мужчине ласково прижимается жена – русская. Значит, можно пережить такое, поддерживая друг друга, думая о будущем, заботясь о детях?

… Дети закончили рисовать. Самое страшное – черный пистолет, самолет на небе. А самое светлое – лужайка в цветах, солнышко, конь, дом, мишки… Это не просто игра, это методика: психологи знают свое дело. А Анна Саенко уже общается с молодой женщиной: она приехала сюда на последних месяцах беременности и с маленькой дочкой. На лице ее написано откровенное горе. Каково будет ее новорожденному малышу, зависит и от нас с вами.

 Елена Надтока.