Когда я пришла работать на завод, Георгия Александровича Бердичевского, бывшего директора НЭВЗ, уже три года как не было на свете, его имя стало легендой, и это имя носила красивая улица на Соцгороде. Это был «последний из могикан». Вместе с ним уходила в прошлое великая эпоха – довоенной советской технической интеллигенции, специалистов высочайшего уровня профессиональной порядочности, и начинали быть востребованными совсем другие, более простые, «жизненные», качества. Но Бердичевский оставил после себя плеяду блестящих инженеров, своих единомышленников, и они востребованы и работают на заводе до сих пор!

Сотрудники и родные Георгия Александровича поделились с нами своими дорогими воспоминаниями. И не беда, что иногда их рассказы об одном и том же. Сами люди эти – «золотой фонд», и каждое их слово – на вес золота.

Ефим Шульевич Юрковецкий, бывший главный технолог, советник Генерального директора НЭВЗ:

«ОН  ПРОТАПТЫВАЛ  ДОРОГУ…»

—   Бердичевский пришел на завод в 1965 году. Меня в 1966 году назначил начальником аппаратного цеха. Мне было тогда 27 лет. Я работал со многими директорами. За 54 года моей работы на заводе сменилось 10 директоров. Георгий Александрович Бердичевский был одним из самых ярких.

Отличали его собранность, ответственность за принятые решения. Но прежде чем их принять, Георгий Александрович выслушивал мнения всех специалистов. К людям у него было внимательное, спокойное, взвешенное отношение. И только потом принимал решение, причем мог решить совсем не то, что советовали.

Так получилось, когда он пригласил коллег, чтобы обсудить возможный заказ на электровозы для Финляндии. Он собрал специалистов. Большинство из них отнеслось к такой перспективе с опаской. Это был первый большой заграничный заказ. Каждый приводил свои доводы. Он всех выслушал, потом сказал: «Я вас понял. Контракт – заключаем, и электровоз — делаем!»

Благодаря его руководству выполнили финский заказ. 111 электровозов для Финляндии поставили в срок и с необходимым качеством. Все выработали срок службы и до сих пор работают прекрасно. Он принял такое решение, и завод справился с этой задачей.

У нас с Георгием Александровичем 20 лет разницы в возрасте. Он назначил меня начальником цеха, когда я был совсем молодым. Я при нем через два года ушел из цеха на техническую работу и ровно через год пришел обратно. Преемник с цехом не справился, и мне пришлось вернуться. И мое возвращение затянулось на целых пять лет, которые я работал в контакте с Бердичевским.

Георгий Александрович не боялся таких назначений. Если посылал в Москву с заданием, то проводил инструктаж лично. А когда я приезжал, и начинались встречи с людьми, оказывалось, что они уже в курсе, Бердичевский с ними переговорил, подготовил. Он протаптывал дорогу.

—   Это был «золотой век» завода?

—   За время работы Георгий Александрович Бердичевский получил признание самых высоких государственных инстанций – Герой Соцтруда, депутат Верховного Совета, лауреат Госпремии. Этому послужили не только его сильные личностные качества, но и успешная работа завода. Яркий, талантливый человек на такой должности плюс результат работы команды.

Но не было «золотого века», всегда были и сложности, и успехи. Чтобы понять, об этом надо написать большой роман.

—   Был ли он СВОЕВРЕменный человек?

—   Он был СОВРЕменный человек, очень компетентный. Своевременный – не то понятие. Он вовремя пришел на завод. При нем началась реорганизация, а перестройка всегда связана с определенными сложностями. Он работал до последнего, два месяца не дожил до 60 лет.

Александр Маркович Будков, начальник отдела научно-технической информации и международных связей НЭВЗ:

МОЙ  УЧИТЕЛЬ,  ЧЕЛОВЕК  СВОЕГО  ВРЕМЕНИ…

—   Так счастливо сложилось, что мне пришлось работать с Георгием Александровичем Бердичевским. В 1968 году после беседы со мной Георгий Александрович назначил меня начальником отдела научно-технической информации. Он первый мой наставник.

Он был добрый, отзывчивый. Внимательный человек, по внешнему виду все замечал. Заходишь к нему в кабинет, он сразу видит, если не в настроении. «Какие проблемы?» — спрашивает. — «Давай все решим сначала, а потом займемся работой. Здесь мы должны работать». Был требовательный к себе и подчиненным. Сам его внешний вид подавлял возражения. Никакой демагогии он не терпел. Даже желание пропадало у собеседника.

РЕШЕНИЕ  СМЕЛОЕ  И  РИСКОВАННОЕ,  НО  НЕ  НАДО  БОЯТЬСЯ… 

Мы подчинялись союзному министерству электротехнической промышленности. Стало известно, что финны объявили тендер на закупку 111 электровозов. Эти электровозы были не наших серий: мы выпускали 6- и 8-осные. Финляндия – маленькая страна, грузоперевозки не такие напряженные. Финны считали целесообразным использовать универсальные электровозы, одного типа, для грузовых и пассажирских составов. Наши развивали скорость до 120 километров в час, а финнам нужно было — до 140-160.

И все же, когда в министерстве стало известно о финском заказе, нам ненавязчиво предложили над этим подумать. К тому времени Георгий Александрович Бердичевский три года как работал на заводе. До этого у нас не было выхода на дальнее зарубежье. Делали промышленные электровозы для заводов в Болгарии и в Индии, всего 5-6 штук. А здесь — глобальный заказ, это — Европа. Финляндия — страна развитая, немцы и шведы рядом, французы. Все они желали бы выполнить такой серьезный заказ.

Когда Георгий Александрович вернулся из министерства, он собрал сотрудников ВэлНИИ, заводских технологов, конструкторов и других главных специалистов и провел совещание. Я был его участником. Он сказал, что есть предложение поучаствовать в таком серьезном деле, как производство электровозов для Финляндии. Надо было видеть и слышать наших специалистов, как они пламенно выступали! И что решение слишком смелое и рискованное. И никогда мы не делали 4-осную модель. И такую скоростную. И требования к качеству невыполнимые. И лучше подальше от греха.

Два часа шло совещание. Георгий Александрович никого не перебивал, никому не возражал, всех выслушал. Потом сказал: «А теперь послушайте меня. Мне кажется, что вы излишне осторожны. Не хочу называть это трусостью. А если попробовать? Поставки на экспорт потянут за собой и культуру производства, и технический уровень предприятия. Это будет рывок в направлении прогресса. Нам помогут и в комплектации, и в техническом оснащении. Не надо бояться. Если поставим финнам электровозы, нам будет хорошая реклама, и мы будем сотрудничать с мировыми компаниями».

Дал задание проработать это решение и пригласил финнов. До нас они побывали в Швеции, Германии, Франции. Один из аргументов в нашу пользу был такой: мы — страна с суровой зимой. Климат северной Финляндии сходен с нашим. Ни одна страна не делала электровозы, рассчитанные, как у нас, на минус 45-50 градусов, все остальные – только до минус 25. А финнам надо было доходить до Полярного круга. Никто им сразу не дал гарантию, что европейские электровозы это смогут. Когда мы доложили, что все нужные характеристики выполняются, финны  подписали контракт на первые 27 электровозов.

Готовились тщательно. Сделали нулевой электровоз, провели и ходовые, и динамические, и электрические испытания, и в 1973 году выпустили первые пять электровозов. Они прошли успешные испытания, получили лестные отзывы. Страна маленькая, событие большое. Президент Финляндии Урхо Кекконен благодарил НЭВЗ в лице Георгия Александровича за удобные машины. За следующие три года первый контракт был выполнен, и финны приехали подписывать второй контракт, на следующие 50 электровозов.

ФИННЫ  ВСЕ  ДЕЛАЛИ  ПО  ПРАВИЛАМ

Чтобы обезопасить себя, продемонстрировать сервис, обучить управлению и обслуживанию нового электровоза, принято было решение создать рабочую сервисную группу, которая будет вести обслуживание и производить

мелкие ремонты поставляемых электровозов. Первая группа из восьми человек, четверо с завода и четверо из института, работала с 1973 по 1976 год: машинисты, слесари, электромеханики.

В конце 1976 года руководителем сервисной группы поехал я. Это были прекраснейшие годы. Я узнал поближе наших партнеров-финнов. У них было чему поучиться. Корректные, обязательные, пунктуальные. Поэтому и по сей день наши электровозы в Финляндии работают надежно. У нас же электровозы ломались. Оказывается, смазку ни разу не меняли. А финны все делали по правилам: положено менять смазку, все бросят и будут менять. Высочайшей порядочности люди, высокообразованные.

И мы всегда были наготове, чтобы помочь. Финны любили к нам ездить, мы им оказывали радушный прием. У нас не было технических секретов. Ими делились искренне, хотели, чтобы освоили наши электровозы и технические специалисты, и машинисты. По желанию финнов поставили в кабинах эргономические кресла.

Скупые на проявления чувств финны испытывали к Георгию Александровичу Бердичевскому искреннюю любовь. Уважаемый по-настоящему, без старания к этому, на первых порах Георгий Александрович был просто желанным гостем. А потом глава фирмы-посредника Эрик Аминов стал его ближайшим другом. Он знал шесть языков и русский. Прапрапрадед его был с Кавказа. Бердический предложил: «Давайте ему Кавказ покажем!» Пятигорск, Теберда, Нальчик, Домбай принимали и обнимали дорогих гостей.

Когда Георгий Александрович Бердичевский умер, в офисе фирмы Аминова играла траурная музыка. Эрик потерял большого друга и организовал поминки по нашему обычаю.

В  НУЖНОЕ  ВРЕМЯ  ОКАЗАЛСЯ  В  НУЖНОМ  МЕСТЕ

—   А какую роль финский электровоз сыграл в развитии завода?

—   В техническом плане мы получили уникальные станки. Работа над экспортными электровозами оплачивалась в полтора раза выше. Требования были высокие. А выполнять этот заказ было престижно. Люди хотели работать и гордились, это было дороже денег. Но и финансовое положение завода в целом улучшилось. Пересмотрели зарплаты. Построили Дворец культуры, кинотеатр, базу отдыха на Калинине, базу отдыха в Новомихайловке. Купили теплоход.

Авторитет завода вырос, мы были апробированы на  серьезном рынке. И это приносит дивиденды по сей день. Мы гордимся, это истинное чувство, не наносное.

Экспортный финский электровоз — это памятник Георгию Александровичу. Нестационарный, в движении уже больше сорока лет.

—   Он был своевременный человек?

—   Да, можно так сказать. В нужное время оказался в нужном месте. В 60-е годы завод в техническом плане был плохо оснащен. Не все станки вернулись с Урала, куда завод был эвакуирован во время войны. Жизнь в оборудовании еле теплилась. Зарплаты были небольшие. Финансовое положение предприятия — удручающее. Огромные очереди на квартиры.

Начало полномасштабных производственных планов – все от него. Когда Георгий Александрович впервые посмотрел на завод, он сказал: «Как же все запущено!»

И начал внедрять научную организацию труда, культуру производства в цехах. При нем построили туалеты, душевые. Занимались территорией завода, устроили беседки для летнего отдыха, проложили дорожки, установили бордюры. При Георгии Александровиче посадили голубые ели. Все было распланировано при нем. Оставалось только поддерживать

ОН  ОБЛАДАЛ  ХОРОШИМИ  МАНЕРАМИ

—   А какие у него были увлечения помимо работы?

—   В конце рабочего дня его служебная машина уже стояла у дверей заводоуправления. По вечерам директора НЭВЗ можно было встретить в центре города: он прогуливался с Еленой Яковлевной по Московской. Его жена была культурная, образованная женщина. Она не работала, занималась устройством жизни и быта семьи. Георгий Александрович отдыхал в семье, уделяя внимание жене и детям.

Когда он приезжал в Москву на сессии Верховного Совета СССР, останавливался в гостинице «Москва», той еще постройки, с высокими потолками. У него был там свой номер. Иногда к нему в Москву приезжала жена, вместе ходили в театры.

В быту был очень скромный, всеядный. Он обладал хорошими манерами и очень красиво ел. На него посмотришь, и если аппетита нет, то он появится. Компанию мог поддержать. Чувство юмора было хорошее, анекдоты рассказывал, байки. Не было заминок в общении, если в компании был Георгия Александрович Бердичевский. А он всегда был в центре событий. Хлебосольный был, умел прекрасно вести стол, хорошо говорил тосты. Но сам за столом не засиживался. Рыбалку любил, в бильярд классно играл. Выезжали на природу. Директора завода можно было встретить на базе отдыха.

Его одежда была скромной, быт и обстановка в квартире – обычными. За границей времени делать покупки у него не было, каждая минута расписана. «Когда я буду ходить по магазинам, да и не соображаю я ничего…»

Машина у Георгия Александровича была служебная. А старшая дочка Лена влюбилась в его шофера, Ивана Шевченко. Красивый парень был. Они встречались долго, потом поженились. А собственная машина, бывшая в употреблении «Волга» -21, списанная из посольства, стояла у него в гараже. Зять ее восстанавливал. Зарплата директора завода была 450 рублей, все прозрачно. 400 рублей у главного инженера, 220 – у начальника цеха, 150 — у рядового инженера.

НЕ  НАДО  ДЕШЕВО,  ДАВАЙТЕ  НА  ВЕКА!

—   Жилье для заводчан начали строить тоже при Бердичевском?

—   Начали после трагических событий 62-го года. А при Бердичевском градостроители предлагали на Соцгороде построить жилой микрорайон на территории парка. «Давайте застроим парк. Коммуникации, газ, электроэнергия – все есть. Транспорт не нужен, народ никуда не убежит, близко и удобно. Дешевле будет». «Не нужно мне дешево, — заявил директор.- Давайте на века. Парк — это легкие завода!» И категорически выступил против этого: «Через мой труп».

Тогда решили построить микрорайон в направлении Донского, на «Бухенвальде». Но Бердичевский сказал: «Это не мои рабочие квартиры получат. Не хочу обеспечивать жильем другие заводы». Это он настоял, чтобы жилой массив строили на Молодежном. «Вот это будут наши люди…»

Парк на Соцгороде – это второй памятник Бердичевскому

Бердичевский заводу дал многое, и завод многое дал ему. Он стал Героем Соцтруда и депутатом Верховного совета СССР, получил два ордена Ленина и Госпремию СССР.

Я живу на улице Бердичевского. Он мой учитель. Человек своего времени, патриот страны, высочайший, порядочнейший, честнейший.

Не знаю, как бы он воспринял наше время. Это фигура не компромиссная. Он ничего бы не принял – ни откатов, ни коррупции, ни формального отношения к работе.

Борис Викторович Казимиров, бывший председатель завкома, советник директора НЭВЗ:

ПОСТАВИЛ  ЗАВОД  НА  РАБОЧИЕ  РЕЛЬСЫ

—   Вот говорят – специалист от Бога. Бердичевский был руководителем от Бога. Я

работал при 9 директорах, 55 лет на НЭВЗе, но остальные и близко не поднимались до его уровня. Последние 6 лет при нем я работал председателем завкома, сидел от него по левую руку. В это время я его хорошо узнал.

Его кругозор и эрудиция позволяли ему мгновенно вникать в курс дела.

Идет декадное совещание. В середине «декадки» заходит Георгий Александрович, и у меня складывается впечатление, что он за дверью стоял и слушал. Ни одного вопроса не задавал, ничего не переспрашивал, но мгновенно врубался и принимал решение. В любом завуалированном докладе улавливал суть вопроса. Рассказывают, как все плохо со снабжением, а он говорит: «У вас сварка не идет». После этого совещания смотрю, а к нему книги из технической библиотеки таскают. Потом спрашивает у главного сварщика: «А вы пробовали в среде углекислого газа варить? Нет? Так что же вы рассказываете?»

Любого специалиста любого профиля ставил на место и грамотно учил. Мог сказать: «Иначе вам здесь не работать». Умел поставить на место и главного металлурга, и главного технолога. Он видел все насквозь, улавливал мысль с полуслова и принимал решение.

При нем поднималась культура производства. Проходы к корпусам, центральная проходная приводились в идеальное состояние. Он положил начало превращению территории завода в цветущий сад.

Я не помню ни одного вопроса, который бы пришел решать к нему и не решил. Загорелись построить базу отдыха на Черном море в Новомихайловке. Надо было заниматься выделением земли. Я ездил в командировки в Москву несколько раз. Он позвонит предварительно, и мне везде открываются двери. Он был уважаемым человеком в и в главке, и в министерстве.

—   Он — своевременный человек?

—   Он пришел в 1965 году и быстро поставил завод на рабочие рельсы: первое число месяца – первый электровоз. Приучил всех – и снабженцев, и начальников цехов, и старших мастеров — заниматься системой непрерывного оперативного планирования. Автором системы был Абрам Соломонович Родов, начальник производства. Бердичевский сразу уловил соль вопроса. Это позволяло контролировать, насколько та или иная деталь своевременно идет в заводском графике. Электровоз три дня испытывают, два дня красят. Система определяла, когда начинать делать первую деталь, чтобы через два месяца вышел готовый электровоз. Работали по отстающим позициям. Занимались тем, чем необходимо было в этот день заниматься. И получалось: один день – один электровоз.

Александр Иванович Шевченко, главный энергетик НЭВЗ, внук Бердичевского:

ПРИШЕЛ  НА  ЗАВОД  УЖЕ  КОРОЛЕМ…

—   Вам было четыре года, когда умер ваш дед, Георгий Александрович Бердичевский. Что для вас важно в воспоминаниях о нем?

—   Дедушка родился в интеллигентной семье. Отец, Александр Дмитриевич, работал главным инженером судостроительного завода в Ленинграде. Когда началась война, с заводом, которым руководил, он был эвакуирован на Урал. Мать, Надежда Павловна, не работала. Во время блокады Ленинграда мама его умерла.

В войну Георгий Александрович был народным ополченцем, учился в Ленинградском кораблестроительном институте, который после снятия блокады был эвакуирован в Киргизию, в Пржевальск. Он уехал вместе с институтом и больше в Ленинград никогда не возвращался.

После окончания института получил распределение в Одессу, в Управление по восстановлению морских портов Черноморского побережья. В 27 лет стал начальником Управления.

Моя бабушка, Панафидина Елена Яковлевна, преподаватель физкультуры в школе, была дочерью женщины, которая работала у него в Управлении. Лена пришла к матери на работу и выиграла у Георгия Александровича несколько партий в шахматы. Они влюбились друг в друга и сразу поженились. Панафидины были одесситы, войну пережили в Одессе. Отец Елены Яковлевны работал в Одесском порту. Он умер, брат погиб на войне. Мама ее, Ульяна Никитична, стала жить в семье Бердичевских. Я ее не знал; умерла прабабушка Ульяна за два года до моего рождения.

В 30 лет Георгий Александрович стал директором Херсонского судоремонтного завода. В 1950 году в Херсоне родилась моя мать. В этом же году его назначили  директором завода имени знаменитого подводника Магомеда Гаджиева в Махачкалу, который производил двигатели для подводных лодок.

Здесь в 1953 году родилась моя тетя Надежда.

Георгий Александрович Бердичевский стоял у истоков основания и развития радиозавода в Махачкале и был его первым директором. Работал вторым секретарем горкома КПСС шесть лет, фактически мэром города Махачкалы. Потом — начальником Управления металлообрабатывающей промышленности Северного Кавказа.

Дружил с Расулом Гамзатовым, Махмудом Эсамбаевым.

В 1963 году был переведен в Ростов, начальником Управления электротехнической промышленности Северно-Кавказского совнархоза, куда входил и НЭВЗ. Электровозостроительный завод не выполнял план, и качество продукции не соответствовало ГОСТ. В связи с реорганизацией совнархозов, и по распоряжению правительства СССР, в 1965 году Георгий Александрович Бердичевский был назначен директором НЭВЗ, и с 1967 года завод начал выполнять план.

—   А как сложилась семья, в которой вы родились?

—   Мой отец был персональным водителем Георгия Александровича Бердичевского. Он влюбился в маму, а мама влюбилась в него. Они долго встречались, почти лет  шесть, пока мама заканчивала учебу в институте, потом поженились, и я родился.

—   Помните Георгия Александровича, каким он был?

—   Дома, в семье, дед был очень внимательным. Очень любил жену и советовался с ней по всем вопросам, хотя бабушка всю жизнь не работала. Любил дочерей, зятьев и внуков. Из-за границы привозил всем подарки. Любил устраивать семейные застолья. Много свободного времени у него не было. Семьей ездили на заводскую дачу в Агролес, там проводили время. Отец мой, Иван Шевченко, пристрастил его к рыбалке.

—   Он был своевременным человеком?

—   Он пришел на НЭВЗ уже королем. Не здесь вырос. Пришел с колоссальным производственным опытом. Был хорошим организатором производства, владел искусством переговоров. Герой Соцтруда, два ордена Ленина, депутат Верховного Совета СССР и лауреат Госпремии СССР.

Однажды он приехал из Москвы и сказал, что к нам в гости придет писатель, который будет писать о нем книгу. А потом отошел к окну, задумался и сказал: «Нет. Ничего не будет. Никто про меня ничего не знает, и никому знать не надо».

Его любили таким, каким он был. К нему не приблизился никто. Бердичевский – это был брэнд, им он и остался.

«Материальной составляющей» не интересовался. Машину водить не умел. Она так и стояла в гараже. Когда дед умер, его друзья оказывали нам моральную поддержку и материальную помощь.

Мне было четыре года, когда он умер, двоюродному брату Юре – почти три. Деда дома звали Юра, и брата назвали в его честь. Его смерть — это была большая трагедия для нас.  Наши отцы потом ушли из семей, и нас воспитывала бабушка. У нее был сильный, властный характер. Но после смерти мужа она тяжело заболела: онкология, операция…Она не стала лечиться, никаких таблеток не пила. Просто легла умирать. И выздоровела! Прожила еще почти два десятка лет. Жаль, что не увидела своих четверых правнуков.

 

Елена Георгиевна Бердичевская-Шевченко, старшая дочь Бердичевского:

ЕГО  ВСЕ  ЛЮБИЛИ,  БЫЛИ  ПРОСТО  ВЛЮБЛЕНЫ…

—   Во время войны у Георгия Бердичевского была «бронь»: он учился на последнем, выпускном курсе. Многие преподаватели Ленинградского кораблестроительного института умерли в блокаду или погибли на фронте. Выпускники Ленинградского были объединены с выпускным курсом Николаевского кораблестроительного, который был эвакуирован в Пржевальск, в Киргизию; там отец и защитил диплом.

Распределился в Министерство морского флота в Одессу. Первое назначение — тяжелейшая и ответственная работа в Управлении по восстановлению портов Черноморского побережья, от Батуми до Килия. В 27 лет стал начальником Управления.

Мама, Елена Панафидина, была одесситкой. Закончила Одесский пединститут по специальностям «русский язык и литература» и «физкультура». Спортсменка, гимнастка, интересная, эффектная, красивая. Три раза участвовала в спортивных парадах на Красной площади в Москве. Ей было 23 года, когда она познакомилась с Бердичевским.

Я родилась в 1950-ом году, когда отец уже работал директором Херсонского судостроительного завода. Через три года его перевели в Махачкалу директором завода имени Гаджиева, предприятия, которое выпускало двигатели для подводных лодок. В 1953 году родилась моя сестра Надежда. Меня назвали в честь моей мамы, ее – в честь папиной мамы. Надя умерла 6 лет назад.

Папа организовал в Махачкале радиозавод и стал его директором. Государство заботилось о состоянии промышленности в кавказской республике. Крупные специалисты приехали из Москвы и Ленинграда. При послевоенном дефиците мужчин в Махачкале было очень много приезжих, выпускников престижных вузов.

Как жил директор завода в Махачкале? Флигель без удобств. Через дорогу от нашего флигеля был завод. Чтобы попасть туда, у папы были «заброды» – сапоги. Топили углем, вода в колонке, туалет во дворе.

Когда стал директором радиозавода, дали квартиру.

Шесть лет был секретарем горкома партии в Махачкале, потом — начальником Управления металлообрабатывающей промышленности Северного Кавказа. Всего мы прожили в Махачкале 13 лет.

ПАПИНО  ТРЕТЬЕ  ДИТЯ

В 1963 году папу перевели в Ростов начальником Управления электротехнической промышленности. Электровозостроительный завод был в его подчинении.

Папа был влюблен в этот завод. И он получил новое назначение – директор НЭВЗ. Мы выменяли ростовское жилье возле цирка на новочеркасскую квартиру в «доме со шпилем» «на Кругу». Папа в свое время потерял квартиру в Ленинграде, в которой умерла его мать, Надежда Павловна. Она решила не уезжать в эвакуацию и погибла во время блокады. И папин отец Александр Дмитриевич после эвакуации с заводом на Урал уже больше не вернулся в Ленинград. У Панафидиных была хорошая квартира в Одессе. И ее тоже потеряли – просто сдали ключи и уехали.

—   Как жила семья директора НЭВЗ в Новочеркасске?

—   13 лет в Новочеркасске, когда папа был с нами, пролетели как один день. Все в доме было организовано для создания условий для работы отца. Мама установила такие правила. И бабушка ее поддерживала. Весь дом работал на папу: никаких отрицательных эмоций бытового плана. Ни в какие проблемы папу не посвящали, старались решать самостоятельно. А выполнение плана заводом было для нас —  основное в жизни. Когда папа приходил в конце года и говорил, что забрал все знамена и грамоты, и никому ничего не оставил, мы чувствовали гордость за электровозостроительный завод. Вся жизнь была посвящена папе. НЭВЗ – это было наше третье, или даже первое дитя.

ОНИ  ВСЕГДА  БЫЛИ  ТОЛЬКО  ВДВОЕМ

—   Родители были счастливы вместе?

—   Разница в возрасте между ними была шесть лет. Родители познакомились, когда маме было двадцать три года, а папе – двадцать девять. Их соединила любовь. Любовь была на первом месте в их отношениях, и еще уважение, преданность, внимание, чуткость, доброта! Они всегда были вместе, только вдвоем. Папа маму вывозил в санатории. Мама зависела от папы: когда у него отпуск, мама едет вместе с папой. А так отец все время на заводе, суббота – рабочий день, пусть не допоздна, и только один выходной. Родители очень любили вместе ходить на рынок – и в Махачкале, и в Ростове, и в Новочеркасске. Это был целый ритуал. Не имело значения, что можно было купить, что – нельзя, важен был сам процесс. Конечно, не было такого изобилия продуктов – пришел и купил. Но и папа любил пищу простую, например, печеную картошку с селедкой.

Мы никогда не ели  на кухне. Только в большой комнате, за красиво сервированным столом, на крахмальной скатерти.

—   Какой правильный и красивый домашний уклад…

—   Дом был всегда в порядке. Бабушка готовила, кухня была на ней, а на маме – уборка, магазины. Преклонение бабушки перед зятем было безграничное. Главе семьи — всегда все самое первое, самое свежее, самое вкусное! Дома знали, когда папа приезжает, на столе уже все стояло, чтобы его быстро покормить. Он приезжал домой на обед и за час управлялся.

Меня перевезли из Ростова в Новочеркасск, не дали 10-й класс закончить. Мама сказала: «Я не могу позволить, чтобы папа ездил каждый день в Новочеркасск и обратно». В ноябре папу назначили директором завода, а в декабре мы уже сидели на чемоданах. «Мы должны быть все вместе», — говорила мама

Папа был самым любимым у нас в нашем сознательном возрасте. Его все очень любили, были просто влюблены.

—   Вы понимаете, почему его любили?

—   Его искренность, обаяние, доброта, неординарные решения профессиональных вопросов – это подкупало. Он был очень быстрый в работе. При нем НЭВЗ был «как за каменной стеной». Надо было решить вопрос, который не решался длительное время, один его звонок – и все было решено. Наш день начинался с 6 утра и раньше. Папа успевал позвонить из дому директорам заводов-поставщиков и застать их на месте. Он все время работал как дирижер: тысяча поставщиков комплектующих в разных часовых поясах, оперативная транспортировка. А заканчивался рабочий день, папа ужинал и садился рассматривать почту, которую водитель приносил охапками, в двух руках. В это время необходимы ему были тишина и покой. Я не помню, чтобы отец приходил домой раньше восьми вечера. И опять начинались звонки в Москву. Многие вопросы решались в телефонном режиме. А ведь тогда разговоры с другими городами приходилось предварительно заказывать.

МЫ  ЗНАЛИ  СВОИ  ОБЯЗАННОСТИ

—   Какие семейные радости у вас были?

—   В Махачкале и Ростове мы ходили встречать папу с работы. Мама нас наряжала и сама наряжалась. Она прекрасно шила. Мама была красивой женщиной. Папа не хотел, чтоб она работала: «Нечего мотать нервы мужчинам!» Считал, что муж должен работать и зарабатывать, чтобы содержать семью, а жена – вести домашнее хозяйство и воспитывать детей. Мама занималась нами. Мы были очень закрытой семьей. На праздники к нам заходили люди: у родителей была компания, несколько пар. Но у всех были дети, дела. Маме было достаточно общения с папой. Ей никто больше был не нужен. Маме повезло: любящий муж — очень достойный мужчина, прекрасный семьянин, порядочный человек. Не то что скандалов, даже разногласий не было.

—   А вас как воспитывали? Готовили к тому, чтобы так же мужьям служить?

—   До этого мысли родителей точно не доходили. Что касается нашего с сестрой  воспитания — только личным примером. Мы знали свои обязанности: «золотая медаль» в школе, «красный диплом» в институте. Никаких «гулянок» не было, учились добросовестно, старались родителей не огорчать, не создавать им проблем. Помогали маме по дому, но она нас не заставляла, сама справлялась вместе с бабушкой, а наше дело было учиться. Иногда она просила: «Погладь папе рубашку!» Мы гладили и брюки папе. Подчинялись маме беспрекословно, легко. А еще нашей обязанностью было натирать паркет мастикой с помощью «суконки». Натираем с учебником в руках, чтобы время не терять. Чистота дома была стерильная.

В своих семейных отношениях мы стремились подражать своим родителям. Видимо, у нас с Надеждой были слишком высокие требования к своим мужьям, и это не позволило нам сохранить наши семьи. В самый трудный период они ушли от нас. Хотя мы с Надеждой сохранили им свои верность.

—   Родители помогали в выборе профессии?

—   Когда я заканчивала 10-й класс, папа спросил у ректора НПИ Михаила Александровича Фролова, куда, на какую специальность его дочке лучше поступать. Ректор посоветовал новую специальность на стройфаке — «Очистка природных и сточных вод». Папа сказал: «Это то, что надо Ленке, у нее хорошо получится с очисткой…» Сестра тоже закончила НПИ по этой же специальности.

Мы с сестрой были технари, не гуманитарии. Много времени проводили за учебниками. Школу закончили с «золотыми медалями», а институт — с «красными дипломами». На распределении я была первая. Было место ассистента на кафедре, и я пошла работать на стройфак. Пришлось заниматься педагогической работой. Сначала в должности ассистента, потом старшего преподавателя, доцента. В 39 лет защитила кандидатскую диссертацию как соискатель, не закончив аспирантуру. Нужно было зарабатывать деньги. Всю жизнь работала на двух-трех работах, совмещая педагогическую, научную и административную и работу. Решала все вопросы быстро, оперативно. В папином духе и стиле. Не подвела никого.

А Надя в свое время распределилась в «Гипроэлектро», где проработала до конца своих дней, не дожив два месяца до пенсии.

—   Как мама перенесла смерть любимого мужа?

—   Это была трагедия. За год до смерти папы мы узнали, что это должно произойти. Нам об этом сказал главный онколог СССР. Мы боролись, но понимали, что бессильны. Эти мысли мы старались отгонять. Но не могли не думать о том, что происходит на самом деле. Папе не делали ни «химию», ни «облучение», и «подарили» год нормальной жизни. Он работал до последнего. Сгорел за 40 дней. Мама вела себя мужественно, достойно, сплотила нас перед трудностями, с которыми, я считаю, мы справились.

12 декабря 2013 года в музее НЭВЗ отмечали 95-летие Георгия Александровича. Отмечали и 90-летие, и 85-летие, и 80-летие. Мы очень благодарны за ту память об отце, что сохранили заводчане и город. Это достойно уважения. 35 лет папы нет, а отношение к нам очень внимательное. И это же не только к нам, а и к другим заводчанам, вот что такое НЭВЗ — предприятие с традициями.

Марина КОРВЯКОВА.