После  оправдания:  реабилитация  или  месть?

Два года «ЧЛ» следила за «делом» Журавлева. Вот его основные вехи.

19 августа 2011 года Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье 282 УК РФ (экстремизм) в отношении заместителя мэра Новочеркасска, члена КПРФ В.А. Журавлёва.

С августа 2012 г. по сентябрь 2013 г. длилось судебное разбирательство в Новочеркасском городском суде, которое завершилось обвинительным приговором: два года лишения свободы (условно) и запрет на право занимать должности государственной и муниципальной службы.

25 декабря 2013 г. судья Ростовского областного суда А.В. Ходаков, рассматривая апелляционную жалобу осужденного В.А. Журавлёва, вынес оправдательный приговор. Ростоблсуд своим решением закрепил право В.А. Журавлёва на реабилитацию.

Поздравив Владислава Александровича с достойной победой, наша редакция обратилась к нему с рядом вопросов.

— Напомните, пожалуйста, нашим читателям, на чём было основано обвинение?

— На заявлении, а по сути – ложном доносе группы реестровых казаков, активистов «Единой России». В нём сообщалось, что я, выступая 16 июня 2010 года на сходе казаков станицы «Средняя» г. Новочеркасска, заявил, что «армянская диаспора мешает нормальной жизни в городе и в Новочеркасске должны жить одни казаки». В последующем, когда следователи не находили доказательств якобы совершённого мною преступления, следственные органы пять раз выносили решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Однако каждый раз кто-то из высокопоставленных чиновников оказывал давление на прокуратуру и следственный отдел. Выполняя этот заказ, состряпали и к «делу» «пришили» ряд новых «доказательств». Ими стали совершенно абсурдные «свидетельские показания» и ещё более нелепый по содержанию «протокол схода казаков».

— Можете ли вы предположить, откуда «дул ветер»?

— 17 августа 2011 года в ходе совместного заседания антитеррористической комиссии Ростовской области вице-губернатор Ростовской области С.И. Горбань публично заявил  о доказанности моей вины, о том, что у него имеются видеозапись моего выступления и заключение Минюста на данную видеозапись. После его заявления губернатор В.Ю. Голубев публично дал указание правоохранительным органам «разобраться». Это заседание транслировалось в формате видеоконференции для всех органов государственной власти и местного самоуправления Ростовской области. Я как должностное лицо участвовал в данной видеоконференции, у меня имеется стенограмма выступления С.И. Горбаня, фрагменты которого также были опубликованы в печатных средствах массовой информации, например, в газете «Город N» 23 августа 2011 года.

Видеозаписи и заключения Минюста я в материалах уголовного дела так и не увидел. Несмотря на многочисленные мои обращения к прокурорам, включая генерального, к судье — никто у Горбаня эту видеозапись так и не потребовал. Если бы эта запись действительно существовала, то показала бы истинных провокаторов и затормозила бы весь процесс.

— Кто больше всего потирал руки, когда вы оказались под уголовным «делом» со всеми вытекающими последствиями?

— Думаю, прежде всего А.В. Демченко — бывший заместитель проигравшего выборы мэра, которому А.И. Кондратенко отказал в приёме на работу в той же должности. Он и до этого неоднократно обращался с заявлениями в правоохранительные органы с требованием возбудить в отношении меня уголовное дело. В одном из заявлений, например, указывалось, что я ворвался в атаманское правление и хотел избить Демченко. А по пути участвовал в групповом избиении депутата городской Думы казака Ларионова. Этот бред проверяла милиция.

— Можете ли вы сказать, что в отношении вас использовали государственный аппарат подавления?

— Государственная власть к моему «делу» не имеет прямого отношения. А то ведь знаете, сейчас стало модно называть себя жертвой какого-нибудь режима. Но режим осуществляют люди, которые часто не желают отличать государственное от личного. Со мной сводили личные счёты, но с использованием государственных полномочий. То есть систематически совершалось тяжкое уголовное преступление, за которое по закону предусмотрена ответственность.

А цели были вполне конкретные:

1. Отомстить мне за успешное проведение выборов в мэры г. Новочеркасска коммуниста и поражение кандидата «Единой России».

2. Ослабить позиции «красного» мэра и в последующем отстранить его от законно занимаемой должности, что и было сделано.

3. Не допустить моего участия в досрочных выборах мэра города и в последующих выборах в Законодательное Собрание области, что и было достигнуто.

4. Вывести меня из сферы активной общественно-политической, правозащитной и журналистской деятельности, что удалось лишь частично.

5. Использовать моё «дело» для запугивания сторонников КПРФ, других вольнодумцев, для поддержания чувства апатии у простых граждан.

— Решением Ростоблсуда вы полностью оправданы с правом на реабилитацию. Какой моральный и материальный ущерб был нанесен вам и вашей семье в ходе необоснованного уголовного преследования?

— Когда было возбуждено «дело», подконтрольные «Единой России» средства массовой информации, например, «Дон-ТР», преподнесли это людям как «очищение власти от плохих чиновников». Ущерб был нанесён моей репутации в той части аудитории, от которой скрыли политическую подоплёку. Что касается жителей Новочеркасска, то здесь злорадствовали только открытые недоброжелатели и тупые обыватели, которых не так много. Наоборот, я приобрёл много новых друзей и помощников, в том числе среди казаков и членов правящей партии, не говоря уже о многих сочувствующих.

Многие полагали, что я более 12 лет занимаю должности государственной и муниципальной службы из-за какого-то везения или стечения обстоятельств. На самом деле – это моя основная профессия, достижения в которой достойно отмечены. Запрет на государственную и муниципальную службу для меня – это запрет на профессию. Именно здесь был нанесен мне реальный ущерб. Отстранив меня от занимаемой должности, мне не давали возможности и подрабатывать, так как моё личное расписание целых два года определяли сначала следователь, а затем судья. Предусмотренное законом государственное пособие на время следствия мне долго не выплачивалось, так как я до суда был внесён в списки террористов и «Росфинмониторинг» заблокировал любые банковские операции, изъял у меня все имеющиеся банковские карты. Дошло до того, что работница Судебного департамента носила деньги на почту и за мой счёт перечисляла их мне по почте раз в четыре-пять месяцев. Я воспитываю семерых детей, жена – дома с детьми, и если 23 тысячи рублей разделить на девять, то получалось чуть больше двух с половиной тысяч рублей в месяц на человека. А ещё надо этих денег дождаться, оплатить непрерывную работу адвокатов в течение двух лет, сохранять мобильность и способность бороться. Так что нанесенный мне материальный ущерб исчисляется цифрами с шестью нулями. Что касается морального ущерба, то он, прежде всего, вытекает из ущерба материального. Например, как оценить ущерб от того, что дети вынуждены идти в школу не в новой одежде, а донашивать старую, из которой выросли, два года подряд лишены нормального летнего отдыха, когда семья вынуждена оставить городскую квартиру из-за невозможности оплачивать проживание и переехать в глухой хутор и вести натуральное хозяйство?

К сожалению, надежд на полную компенсацию даже прямого материального ущерба рассчитывать не приходится, так как в России нет практики компенсации ущерба в полном объеме за необоснованное уголовное преследование, как это давно практикуется в большинстве стран мира. Самая большая компенсация после 2000 года в России была выплачена в сумме 4 млн. рублей человеку, который провёл 10 лет в колонии строгого режима за убийство, совершенное другим человеком! И это государственная политика!

— Считаете ли вы решение Ростоблсуда принятым самостоятельно судьёй или здесь имело вмешательство сверху?

— Во властных структурах, где принимаются политические решения, изначально не было единства мнений, шла борьба. Когда «дело» было закрыто, основные политические цели заказчиков «дела» уже были достигнуты. Что приготовлено мне в будущем – я не знаю. Может быть, для меня уже приготовлен мешочек с наркотиками или пистолет, который подбросят в удобный момент?

Очень много людей не сидели, сложа руки. Шли постоянные переговоры на самом высоком уровне. Думаю, что в итоге судье Ростоблсуда разрешили принять решение по закону. Что было бы в противном случае, я детализировать не стану — продолжилась бы борьба, и весь этот мусор полетел бы дальше.

— Кто поддерживал вас всё это время?

— Выстоять, а тем более победить без поддержки людей и организаций было бы невозможно. Более того, сама поддержка, те люди, которые не поступились своими человеческими принципами — обязывали меня бороться до конца. Казаков, которые отказались свидетельствовать против меня, изгоняли из органов казачьего самоуправления, исключали из казаков. Это было омерзительно с одной стороны и достойно уважения с другой. В конце концов — сами казаки станицы «Средняя» и других станиц Новочеркасского округа развалили «дело», состряпанное с подачи их атаманов. Морально и материально меня поддерживали руководство КПРФ, жители Новочеркасска, предприниматели.

Неожиданно мощно меня поддержали независимые СМИ! Интернет-порталы «Кавказского узла», «Эхо Москвы», «Новой газеты» собрали аудиторию, превышающую по экспертным оценкам 300 000 человек! В Новочеркасске моё «дело» объективно освещали газеты «Юг-Тайм» и «Частная лавочка». Газеты «Частная лавочка» и «Донская искра» давали регулярные репортажи о процессе.

Так что это наша общая Победа! Спасибо всем, кто помог выстоять и победить!

— Сейчас многие наблюдатели ожидают от вас ответной реакции, жаждут отмщения. Вы к этому готовы?

— Мной движет не месть, а стремление навсегда осадить негодяев. Но надо понимать, что одиночное решение суда – это ещё не повод думать, что вся правоохранительная система будет и дальше следовать закону. Впереди длительный судебный процесс по реабилитации. Ответчик – Минфин РФ. Я не планирую обращаться с жалобой на доносчиков и лжесвидетелей, потому что их тупо использовала прокуратура, их партия по-прежнему стоит у власти, держа на поводке «силовиков». Но у меня есть желание и энергия продолжить то дело, без которого не могу жить.

Интервью взял Сергей Василенко.