ЮРИЙ  ПОНОМАРЕВ:  ПРИЕЗД  В  НОВОЧЕРКАССК

 (Продолжение. Начало в «ЧЛ» № 34 от 29 августа 2013г.)

 Уважаемые читатели! Мы продолжаем публиковать воспоминания Ю.Е. Пономарева. Приносим свои извинения за то, что не выполнили обещание дать «продолжение в следующем номере» — «ЧЛ» № 35. Виной выборы 8 сентября, материалы которых «съели» тогда газетную площадь.

Ваши «частные лавочники».

Общежитие оказалось в пятнадцати минутах ходьбы.

Минуя стадион с противоположной стороны от центрального входа в Главный корпус, Юра с восхищением всматривался в здания институтского комплекса, уже с меньшим волнением, но чувство радости и восторга от сделанных открытий не проходило.

Северный фасад Главного корпуса великолепен, он вполне мог бы стать и лицом здания. Огромные окна библиотеки, расположенной в центральной части со второго по четвертый этаж прерывались теми же крыльями, что и из центрального входа, только теперь казалось, что эти крылья развернуты в сторону стадиона. Наверное, с высоты Главный корпус напоминает птицу, летящую на юг.

По правое крыло птицы — П-образная коробка горно-механического факультета, позади которого красавцы-корпуса химфака и горного факультета. За стадионом, со стороны хвоста птицы – энергофак с раковиной под колоннами у входа по мраморным ступеням. Слева – дубовая роща с вкрапленными в нее стоянкой самолетов военной кафедры, столовой, фонтаном, памятником Серго Орджоникидзе, имя которого носит институт, и спортивными площадками.

По Сенному переулку продребезжал трамвайчик, у которого вместо пантографа упиралось в провод колесико, закрепленное на штанге. В Москве и Пятигорске, где до этого он видел трамваи, в основном трамваи чешские, а в Пятигорске аккуратненькие красавчики, на которых, видимо, еще Остап Бендер с Кисой Воробьяниновым, ездили до Цветника.

Сенной переулок – это широкая, но короткая улица из двух кварталов с преобладанием одноэтажных особняков, еле различимых из-за акаций, абрикос и деревьев грецкого ореха. Переулок упирается в сооружения хранилищ, прерывающих аллею по улице Жданова, а потом, за хранилищем, становится улицей Крылова, названной так в честь мирового судьи дореволюционного Новочеркасска и замечательного живописца.

В глубине дворов расположилась П-образная пятиэтажная коробка нового студенческого общежития НПИ под номером один…

 

Студенческая практика

 

После двадцатого августа по всему институту прошло зачисление в студенты. Химиков собрали в самой большой аудитории – в 1-й химической. Весь амфитеатр в два этажа и балкон были заполнены, стояли даже в проходах, а шум от этого собрания далеко распространялся по коридорам и вестибюлям тяжелого, добротного и красивого здания.

Внизу, за большим столом сидел чистенький, небольшого роста, в бледно-желтом чесучовом костюме, плотный, с обозначенной проседью головой декан факультета. Рядом – замдекана, женщина неопределенного возраста нигилистического отношения к своему лицу, видимо, никогда не знавшему косметики, и с необозначенной фигурой, о чем свидетельствовало свободно болтающееся на ней платье неопределенного темно-грязного цвета. Была здесь и секретарь деканата — девушка нестуденческого возраста, столь же непонятно одетая, явно подражающая своей начальнице, — Валя Глушко. Нина Михайловна Кравцова, которая замдекана, все пыталась установить требуемую тишину, поднимая то одну, то другую руку, и, лишь когда стало слышно, что она говорит, сказала:

— Сейчас перед вами выступит декан химико-технологического факультета Новочеркасского ордена Трудового Красного Знамени политехнического института имени Серго Орджоникидзе, доцент, кандидат химических наук, заведующий кафедрой технологии неорганических веществ Перов Евдоким Васильевич».

Шум постепенно стал стихать.

— Дорогие товарищи студенты, друзья, — тихим, но звонким голосом начал декан речь, которую, видимо, выучил наизусть за многие годы пребывания на своем посту. – Да, сегодня я к вам обращаюсь именно так. Поздравляю вас с вступлением на путь науки и зачислением в большую семью Новочеркасского политехнического института. Вас ждет новая, неизвестная жизнь, но эта жизнь интересная. Хотелось бы, чтобы вам всем удалось успешно пройти нелегкий путь становления инженерами, чтобы у вас появились новые верные друзья как среди однокурсников и студентов других курсов и факультетов, так и среди преподавателей института. В институте стало традицией проведение комсомольских свадеб. Надеюсь, что нам, всем здесь сидящим, многократно придется на них побывать. Иначе быть и не может. Сколько девушек поступило в этом году на химфак? — повернулся Евдоким Васильевич в сторону своего заместителя.

– Двести пятьдесят шесть, — проскрипела Нина Михайловна.

— А сколько красивых девушек?

— Двести пятьдесят восемь, это если считать меня и Валю.

Такой ответ очень развеселил аудиторию, на что и был расчет.

Когда все успокоились, Евдоким Васильевич продолжил:

— А теперь о менее серьезном. Как строить свое дальнейшее время, куда обращаться по всем вопросам – об этом вам расскажет заместитель декана химико-технологического факультета, кандидат химических наук, доцент кафедры неорганической химии, хорошо вам уже известная, уважаемая Нина Михайловна. Прошу вас, Нина Михайловна.

И Нина Михайловна заскрипела металлическим голосом о том, что все, у кого трудовой стаж менее двух лет, будут совмещать учебу в институте с работой на промышленных предприятиях города. На предприятиях, которых в городе достаточно, которые являются чуть ли не самыми передовыми в стране, всех зачислят в штат. Там будут платить хорошую зарплату, намного большую, чем стипендия. Всем нуждающимся предоставят хорошие общежития. Работа у всех будет связана с будущей специальностью. А через полтора года, после производственной практики в рабочей среде, которая воспитывает настоящих руководителей производства для будущего коммунистического общества, все вновь вернутся в институт на дневное обучение, причем все, сдавшие сессию, будут зачислены на стипендию, а нуждающимся предоставят места в студенческом общежитии. Все комсомольцы и коммунисты должны стать на учет в организациях своих предприятий, а по возвращению в институт стать на учет в комсомольской и партийной организации института.

— А теперь я представлю вам кураторов групп, с которыми вы и пойдете на предприятия, — и Нина Михайловна стала называть преподавателей, которые сидели в первом ряду.

Нашим оказался располагающий, доброжелательный, говорящий с небольшим акцентом дагестанец, окончивший МГУ — Мухтар Дмитриевич Чибиров, преподаватель кафедры истории КПСС, зам секретаря парткома института. От комсомольской организации института вместе с ним был представлен Алик Ольсевич – небольшого роста худощавый светловолосый паренек-старшекурсник, очень шустрый, с серыми открытыми проницательными глазами, член комсомольского оперативного отряда института, прямо-таки живой образ молодогвардейца.

Старый, дребезжащий трамвай скрипел на поворотах, катясь и постукивая, мимо горного факультета НПИ, мимо Сенного переулка, по Пушкинской, по Ленгника, по Щорса и Криничному, а с Добролюбова покатил по спуску Герцена мимо Триумфальной арки Платовским казакам — победителям Наполеона, по мосту через речку Тузлов, по которой, говорят, когда-то плыли корабли Петра I да струги вольных казачьих атаманов.

За перилами тузловского моста виднелась бескрайняя ширь займища, заслоняемая охраняемым железнодорожным мостом, под который подныривала заросшая камышом, изгибающая русло река и вновь поблескивающая у кручи Бирючьего кута.

Трамвай свернул в сторону железнодорожной площадки Хотунок и по Арсенальной,  потряхивая свое содержимое, покатил до развилки на Кривянку, свернул налево, постоял, перезарядился пассажирами. Кондуктор прокричала: «Следующая – разъезд, за ней Колхозная, потом ЖБИ, а там и ваша — для студентов – завод 17».

Когда «тарахтели» по насыпи над протекающим резвым ручейком Тангаши, перед ЖБИ, в открытые окна трамвая вместе с горячим, сухим воздухом ворвался рвотный запах.

— Это нефтеловушка 17-го завода. Воняет круглый год, — пояснила кондукторша, увидев, как растерянно засуетились будущие инженеры.

Вот и приехали. Жара и сухость, зной. Справа  открытое поле. Вдали, в ослепительной голубизне виднеются зеленоватые виноградники и бледные серо-желтые птичники, а перед нами молодой сквер из акаций и высохшей и утоптанной травы.

Посредине памятник В.И. Ленину. Вождь приветствует нас, сверкающий серебрянкой на выбеленном пьедестале, стоящий в центре клумбы цветущего разноцветного львиного зева, пахучей петунии и плетущегося сочного зеленого портулака, в окружении молодых пихточек, еще не дотягивающихся до колен вождя.

Со всех сторон от памятника вождю недавно построенные здания. Слева — пожарная команда, справа — двухэтажное типовое здание столовой, а прямо за спиной огромный корпус заводоуправления с надписью над центральной проходной «Коллектив коммунистического труда». Значит мы на месте.

Студентов, зачисленных в институт на дневное отделение, но не имеющих производственного стажа по специальности, по которой они получат дипломы по окончании института, направили на различные заводы города для приобретения навыков и представлений о будущей инженерной деятельности.

Всем поступившим на химико-технологический факультет базовым предприятием определили завод № 17 – завод коммунистического труда. Завод стал носить это почетное звание, когда его рабочие отказались поддержать Новочеркасский электрово-зостроительный завод во время антиправительственной демонстрации 1-го июня 1962 года. Многих электровозостроителей тогда арестовали, зачинщиков беспорядка и подстрекателей – расстреляли.

Учитывая непрерывный режим работы, из-за особенностей технологических процессов производства, заводчане не только не откликнулись на призыв делегатов забастовщиков, на даже не впустили их на территорию завода.

Такая высокая идейная сознательность химиков была оценена партийным руководством страны: коллективу завода присвоили звании коллектива коммунистического труда. «И воздастся каждому по заслугам!»…

Вот на таком образцовом и идейно выверенном предприятии предстояло химикам-студентам трудиться в течение трех семестров, сочетая учебу в институте по программе вечерней формы обучения. После прохождения своеобразной практики, с четвертого семестра студенты продолжали обучение как дневники.

В первые три месяца нахождения на заводе всех студентов провели приказами как учеников, они работали по шесть часов лишь в дневную смену и получали ученические стипендии – 30 рублей. Занятия в институте для таких студентов-«полуфабрикатов» были четыре раза в неделю, по две или три пары академических часов.

Свободного времени хватало и для чтения, и для спорта, и для душевных переживаний.

Всех студентов-комсомольцев поставили на учет. Секретарь комитета комсомола завода Юра Кривченко в доброжелательной беседе рассказал о комсомольской организации, о том, где можно проводить свободное время от работы и учебы.

В течение двух месяцев никаких комсомольских мероприятий со студентами не проводилось. Но вот, вдруг, объявление – всем политехникам, и первокурсникам и второкурсникам, прибыть на комсомольское собрание.

В Красном уголке бытового корпуса после окончания смены, вымытые и не остывшие от принятого душа, юноши и девушки рассаживались в кресла, как в кинозале, стоявшие рядами друг за другом. Впервые студенты двух курсов, а их было больше полусотни, увидели друг друга. До этого, встречаясь на проходной завода, в общежитии или в столовой, студенты знали друг друга в лицо, но так, чтобы сразу все вместе, собрались впервые.

После небольшого ожидания к собравшимся обратился Юра Кривченко:

— Мы вас собрали, чтобы разобрать поведение студентки Иры Фоминой. К нам приехал член бюро комитета комсомола политехнического института Олег Альбертов. Он все вам объяснит. На комсомольское собрание по нашей просьбе пришли начальник цеха № 1 Логвиненко Лев Александрович и секретарь цеховой партийной организации Зайцев Виктор Иванович.

Небольшого росточка, белобрысенький ушастик, с большими голубыми глазами, слегка курносеньким маленьким носиком, розовыми губками и розовыми щечками, в белой рубашке с черным, в мелкий белый горошек галстуком, одетый в хороший серенький костюмчик, на лацкане которого поблескивал серебристым отливом круглый значок с барельефом Феликса Дзержинского, Олег обратился к собравшимся:

— Товарищи студенты Новочеркасского ордена Трудового Красного Знамени политехнического института имени Серго Орджоникидзе, комсомольцы! Я приехал на этот замечательный завод коммунистического труда не только для того, чтобы выразить восхищение успехами студентов НПИ, которые после прохождения производственной практики вольются в многотысячный комсомольский отряд политехников. Хотя, по правде говоря, и для этого есть все основания. Мы гордимся второкурсниками, работающими на заводе и успешно сочетающими учебу в институте. По поручению ректората, парткома и комитета комсомола института я выполняю приятную миссию награждения грамотами.

Олег отстегнул кнопку на кожаной папке, достал несколько листиков-грамот. Прочел то, что там было написано: «За отличную учебу и успехи на производстве, в связи с ознаменованием 45-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции награждается студент 2-го курса химико-технологического факультета Новочеркасского ордена Трудового Красного Знамени политехнического института имени Серго Орджоникидзе Владимир Денисов».

Грамоты были вручены Александру Мирошниченко, Виктору Климову, Виктору Щедринскому и Юрию Церюте.

Снова из-за стола встал Юра Кривченко:

— Я еще раз предоставляю слово Олегу Альбертову, но уже совсем по другому вопросу. Пожалуйста, Олег.

— А теперь, что, в основном, послужило основанием для сегодняшнего собрания. Как это неприятно в преддверии всемирного праздника мирового пролетариата, но из песни слов не выбросишь. Вот среди вас находится наша комсомолка Ирина Фомина. Очень симпатичная девушка, спортсменка – у нее 1-й разряд по плаванью. Встань, Ирина!

Поднялась худенькая стройная девушка, очень даже симпатичная, но ее прекрасное лицо не выражало радости от столь приятных слов, высказанных в ее адрес. Наоборот, грусть и даже боязнь чего-то выдавал влажный блеск ее больших черных глаз. Да и поза, в которой она как бы застыла, говорила, что она провинилась, и что после того, как похвалили, теперь будут ругать.

«Не хочет учиться Ирина Фомина. Она пропустила половину занятий. Постоянно опаздывает на работу, на завод. Я вынужден сообщить, что декан химико-технологического факультета доцент Перов Евдоким Васильевич подготовил проект приказа об отчислении Ирины Фоминой из института. Но прежде, чем отдать его на подпись ректору, декан обратился в комитет комсомола института и в комитет комсомола завода с тем, чтобы комсомольцы, которые учатся и работают с Ириной Фоминой, обсудили ее поведение и помогли ей исправиться. На вас, комсомольцы, мы тоже надеемся, что вы поможете своему товарищу и не будет больше этого черного пятна в характеристике Иры Фоминой».

Олег обратился к Ире:

— Расскажи своим товарищам, почему ты так себя ведешь. Ты же ведь подводишь своих товарищей и бросаешь тень на весь коллектив. Выходи сюда, к столу и рассказывай.

Ира, разрумяненная как от нервного напряжения, так еще не отошедшая от тепла душевой, с влажными черными блестящими волосами, прибранными в вязаную шапочку из красного мохера, в ветровке, надетой поверх шерстяного темно-синего костюма, неторопливо вышла из ряда кресел и так же, не спеша, подошла к президиуму собрания.

— А что мне говорить?

— Как что? – удивился Олег. – Пропускаешь занятия, опаздываешь на работу. За пропуски могут исключить из института, а за опоздания могут депремировать всю смену. И ей нечего сказать!

Тут вмешался Юра Кривченко:

— Ира, ты пообещай, что исправишься. Скажи нам, какая причина, что ты пропустила некоторые занятия. Что не так. Может, тебе что-то непонятно? Так мы тебе поможем. А вот опаздывать на работу это плохо. И здесь в чем причина? Ты где живешь?

— В Таганроге…

— Да не там, где родители, а в Новочеркасске?

— На площади Свердлова, где конечная трамвая.

— А почему не хочешь в заводском общежитии?

— Там подруга.

Что могла им объяснить девушка неполных восемнадцати лет? Разве что просыпает и никакими силами не может подняться, чтобы успеть на семичасовой трамвай, если ложится спать в четыре утра. И какое всем дело до того, что ей хочется с Колей пойти в кино, а не на лекцию по начертательной геометрии! Ей интереснее смотреть, как Коля играет в волейбол за сборную института, чем изучать никому не нужные определители у тощей математички да логарифмическую линейку у уродины с лошадиными зубами.

Откуда-то издалека Ира услышала:

— Так ты думаешь исправляться?

— Да…, — как-то неуверенно, даже не веря себе, своему обещанию, вырванному комсомольскими секретарями, тихо произнесла Ира.

— А теперь прошу комсомольцев дать оценку поведению Ирины и высказать свое отношение ко всему произошедшему, а также предложить пути выхода из этого критического положения в жизни Ирины, — обратился к собравшимся Олег.

Не дожидаясь последних слов Олега, Володя Денисов уже шел к столу. По тому, как он уверенно начал свое выступление: «Это, конечно, для нас для всех позор…», было видно, что оно было заготовлено заранее: «…в преддверии всенародного праздника годовщина Великого Октября мы вынуждены разбирать безобразный поступок загулявшей девицы».

— Мы знаем, с кем она проводит учебное время и даже где. Государство ей платит стипендию, а она не ходит на занятия и опаздывает на работу на завод, на завод коммунистического труда. Я предлагаю Ирину Фомину исключить из комсомола и отчислить из института. Нам в стане такие студенты не нужны.

Ира продолжала стоять у того же стола, где только что так зло по ней прошелся этот отличник, с виду совсем неплохой парень. Да он даже пытался провожать ее после танцев в «Клетке» – танцплощадке в городском парке — домой, но Коля тогда его немного остудил. Теперь он всю свою злобу неудачника излил безнаказанно, да еще в присутствии своих покровителей. Ире стало очень обидно, и она, заплакав, тихо, но отчетливо произнесла:

— Какой же ты, Володя, подлец. То в женихи набивался, а теперь из комсомола исключаешь. А ты меня принимал в комсомол? Думаешь, если грамоту получил, то и хамить можешь? Не хочу я быть в комсомоле с такими сволочами…

Ира расплакалась окончательно и пошла на свое место.

Весь президиум замешкался, а зал одобрительно воспринял отношение Иры к выступлению Денисова.

Встал все время молчавший Юра Попов, голубоглазый, худощавый, с вьющимися волосами, пушистой бородкой и усами, за что его в смене прозвали Фиделем Кастро:

— Знаете что? Так можно всех поисключать и повыгонять. И кто же это определил, какие студенты нужны стране? Разве что премудрый Денисов? Стране нужны все студенты, а мы должны помогать друг другу, чтобы наши ошибки и какие-то нехорошие дела больше не совершались. Поэтому я прошу у вас разрешения взять на поруки Иру Фомину, ее не наказывать, а после сессии заслушать результаты воспитания поручителя.

Не дожидаясь других предложений, все загалдели:

— Согласиться с предложением Попова!

И проголосовали единогласно.

После собрания к Попову подошел Олег.

— Знаешь что, ты, наверное, прав. Только так поступают настоящие комсомольцы. Мы же видим примеры коммуниста Гагановой, перешедшей в отстающую бригаду, да много ее последователей. Короче, как будешь в институте, заходи в комитет комсомола. Там поговорим подробнее о комсомольской работе, и об успехах своей подшефной расскажешь. А насчет проекта приказа об отчислении я немного перегнул. Говорили, но проекта пока не было.

— Короче. Считай – познакомились.

(Продолжение следует).