Хотя новый день несет свои заботы, теснит вчерашние волнения, но отзвуки давно минувших дней и былых сражений живут в душе фронтовиков.

После боя хотелось чем-то согреть душу. Чаще всего мы пускались в воспоминания о родной стороне, доме, семье, оторванные войной от них на сотни, а то и на тысячи километров, а каждый километр земли – это отвоеванная у смерти жизнь.
Перво-наперво находили утешение и отдохновение в песнях. Как много значила песня для каждого человека на фронте! В песнях заложена великая сила, способная живо затронуть чувства бойца, поднять из самой глубины души могучую любовь к своему родному Отечеству, благородный гнев и острую ненависть к фашистам, веру в свои идеалы. В радости и в горе песня согревала душу бойца. История военной песни идет рука об руку с историей Победы. Через всю дымившуюся Европу песня прошагала в солдатской шинели, до самой Победы дошла.
22 июня объявили начало войны, а уже 24-го, во вторник, в «Известиях», в «Красной звезде», в «Комсомольской правде» стали появляться стихи с гипнотизирующими заголовками: «Будет Гитлеру конец», «Мы фашистов разобьем».
Главный редактор «Красной звезды» Ортенберг позвонил и попросил Василия Ивановича Лебедева-Кумача срочно написать стихи в номер, которые могли бы поднять дух людей. Буквально в одну ночь Лебедев-Кумач сумел сочинить:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой!
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Через три дня, 27 июня, популярный Матвей Блантер сочинил на слова Кумача музыку. Свою версию мелодии «Священной войны» опубликовал композитор Александров. Сталин утвердил ее как музыку нового Гимна Советского Союза.
В суровые будни родились многие песни сердца солдатского. И одна из самых памятных из них – старая песня военных лет, знаменитая «В землянке». Кому не знакомы сегодня ее сердечные, проникновенные слова:
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза…
Кого оставляет равнодушным удивительно простая и трогательная мелодия? Эта песня – верная подруга солдата, помогавшая ему в победах, утешавшая в поражениях.
После одного из боев под Истрой поэт-фронтовик Алексей Сурков написал свои стихи о тягости разлуки, о верности, о негасимой любви в виде письма самому близкому, дорогому человеку – жене. В те минуты было особенно тяжело: после дневных боев ему вместе со штабом одной из гвардейских дивизий пришлось пробиваться ночью из вражеского окружения. Что впереди?
Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега…
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти – четыре шага,
— писал он. И в суровой правде его слов было то, о чем думали, что чувствовали все, кого разлучила война. Изливая свою душу близкому другу, Алексей Сурков и не помышлял обнародовать их, сделать достоянием всех, не знал, что отзовутся они теплом в миллионах сердец.
Все получилось случайно и как-то само собой. Спустя несколько месяцев, в феврале 1942 года, в редакцию фронтовой газеты «Красноармейская правда» пришел в поисках материала для новой песни композитор Константин Листов и встретил Суркова, попросил что-нибудь написать. Алексей Сурков вспомнил о своем письме к жене и текст вручил Листову. Через полторы недели на страницах «Комсомольской правды» появилась эта песня.
Так началась жизнь замечательной советской песни «В землянке». В короткое время она облетела всю страну, зазвучала по всем фронтам. Пели солдаты и артисты, пели стар и млад. Поют ее и сегодня, и в наши дни она трогает людские сердца. Искренность, чистота, открытость сердца поистине были насущно необходимы нам в ту пору, и мы с жадностью принимали искусство, которое говорило с нами таким языком.
В 1940 году в московском саду «Эрмитаж» гастролировал польский джаз-оркестр под управлением Генриха Гольда и Ежи Питерсбургского и наигрывал занятную мелодию старинного романса. Поэту Якову Галицкому понравилась мелодия, и он сочинил слова:
Синенький скромный платочек
Падал с опущенных плеч…
И с той поры из радиотарелок на всем пространстве СССР зазвучал новый шлягер. Его первыми исполнителями были Екатерина Юровская, Лидия Русланова, Изабелла Юрьева. Она стала культовой песней Клавдии Шульженко, которая провела фронтовые годы на дорогах войны, со всей щедростью делясь своим духовным богатством, талантом с защитниками Отчизны. Сколько радости, света внесла она в многотрудные солдатские будни!
В 1942 году на Волховском фронте после концерта к Клавдии Шульженко подошел сотрудник газеты «В решающий бой» Михаил Максимов и предложил новую вариацию текста про синенький платочек – актуально военную. Начиналась она, как и раньше, со слов «синенький скромный платочек».., а дальше шел текст про «пулеметчика», который «строчит…за синий платочек, что был на плечах дорогих».
Были сотни новых вариантов этой же песни. Самая известная переделка была такая:
…22 июня ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.
Готовилось секретное наступление на Курской дуге. Перед контрразведкой была поставлена задача: убедить немцев в том, что никакого наступления не готовится. Армейская разведка располагала сведениями, что аналитики абвера по тому, какие песни звучат в советском радиоэфире – более мрачные или боевые – судят о том, готовится ли на фронтах наступление или, наоборот, глухая оборона.
Командующий фронтом Рокоссовский предложил Фрадкину и поэту Долматовскому написать офицерский вальс, к тому времени в Красной Армии ввели новые офицерские звания и погоны со звездочками. И они блестяще справились:
Ночь коротка,
Спят облака,
И лежит у меня на погоне
Незнакомая ваша рука…
Песню отправили на прослушивание Сталину. Сталин выслушал, походил, покурил трубку и, как гласит легенда, молвил: «Как это хрупкая девушка достанет до плеча нашего боевого офицера? Он разве не гигант? Армию хотите принизить. Не пойдет. И потом, зачем вальс – офицерский? Офицер воевать должен, а не танцевать».
Так вальс из «Офицерского» превратился в «Случайный», а «погон» стал «ладонью». Битва на Курской дуге была выиграна. Может быть, и благодаря вальсу Фрадкина и Долматовского.
Кто не помнит песню Михаила Исаковского:
С берез не слышен, невесом
Слетает желтый лист,
Старинный вальс «Осенний сон»
Играет гармонист,
Она настраивает на задушевно-спокойный лад и приводит в то состояние, которое поднимает дух бойца.
Вздыхают, жалуясь, басы,
И словно в забытьи,
Сидят и слушают бойцы,
Товарищи мои…
Песня неожиданно стала родной и привычной, давно поселилась в тебе самом.
Под этот вальс весенним днем
Ходили мы на круг,
Под этот вальс в краю родном
Любили мы подруг…
Эта песня полна блаженного самозабвения, непостижимой боли души, пережитых страданий, тоски по родной стороне. От песни закипало в груди, она брала за живое, будила сознание, и хлынувший поток воспоминаний мыслями уводил каждого в родные края, отчего увлажнялись глаза, сдавливало горло, выжимало скупую мужскую слезу.
Казаки говорили: «Братцы, послушал — будто дома побывал, с мамой свиделся… Она так переполнила сердце, что хоть гору сдвигай!».
Песня была всегда рядом с солдатом, вместе с ним весело шутила и горячо тосковала, она никогда не бросала солдата, и солдат никогда не расставался с ней – с песней любви, верности, отваги, смелости и мужества.