В конце 1917 года Новочеркасск стал столицей Белого движения. В нем начала формироваться Добровольческая армия, ставившая своей целью борьбу с большевиками. В город прибыли наиболее активные носители «белой идеи» – генералы М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов, А.И. Деникин, С.Л. Марков и другие. Со всей России сюда стекались бывшие царские офицеры, пополнявшие ряды добровольцев.
Наиболее тесная связь у новочеркасских добровольцев установилась с офицерским подпольем Москвы. Именно оттуда шло наиболее существенное пополнение их рядов. Ведущей законспирированной связной между Москвой и Новочеркасском была сестра милосердия Мария Антоновна Нестерович, переправившая из Москвы на Дон и в Оренбург к атаману А.И. Дутову 2627 офицеров. Она перевозила также различные документы, выполняла многочисленные другие задания.
В конце ноября 1917 года, когда М.А. Нестерович в очередной раз вернулась из Новочеркасска в Москву, ее разыскали представители петроградского антибольшевистского подполья и попросили немедленно запросить на Дону у генерала М.В. Алексеева разрешение на проведение в северной столице террористической акции – взрыва и бомбардировки с воздуха здания Смольного, ставшего резиденцией новых советских властей.
М.А. Нестерович вспоминала: «Вернулись члены петроградского союза, один унтер-офицер и два матроса, из Финляндии. Матрос постарше сказал:
— Мария Антоновна, просим вас съездить к Алексееву и рассказать, что в первых числах декабря в Петрограде состоится всероссийский съезд комиссаров в Смольном институте (во Вдовьем доме). Мы – члены солдатской организации, к нам присоединились недавно летчики и инженеры, среди них – инженер Евгений Васильев. Так вот, решили мы все здание Смольного института в день этого съезда взорвать. Конечно, будут невинные жертвы, но ничего не поделаешь. Если взрыв не удастся, летчики забросают сверху здание Смольного бомбами. У нас все готово. Есть люди, которые в день заседания сумеют пройти внутрь. Одно недостает – согласия генерала Алексеева. Расскажите ему все подробно. Нужно ехать сегодня же … Писать об этом нельзя. Вы должны на словах передать генералу Алексееву и сейчас же назад, с ответом. А мы тут подождем. Ведь все налажено, авось удастся похитить самого Ленина, вот был бы славный заложник!».
Шестидесятилетний генерал Михаил Васильевич Алексеев был крупным военным деятелем того времени: в первую мировую войну он являлся начальником штаба Ставки Николая II, при Временном правительстве был Верховным главнокомандующим русской армией, возглавлял офицерскую организацию, преобразованную в Новочеркасске в Добровольческую армию. На начальном этапе Белого движения генерал являлся одним из его зачинателей.
Приехав в Новочеркасск 25 ноября, М.А. Нестерович доложила М.В. Алексееву и его окружению о том, что петроградцы просят санкции на теракт в Смольном. Она вспоминала: «Я рассказала генералам о предложении из Петрограда взорвать Смольный институт во время заседания народных комиссаров. Генерал Алексеев, как всегда, спокойным и тихим голосом сказал:
— Нет, этого сейчас делать нельзя, за такое дело пострадают ни в чем не повинные люди. Начнется террор, поплатится население Петрограда…
— Передайте, пожалуйста, кому следует, — закончил нашу беседу Алексеев, — в Смольном нельзя подводить мирных жителей».
Примечательно, что иного мнения был генерал Л.Г. Корнилов, считавший предполагаемую акцию в Смольном целесообразной. М.А. Нестерович свидетельствовала: «Бесспорно, согласия относительно действий против большевиков между Алексеевым и Корниловым не было. Корнилов стоял за крутые меры».
Как видим, санкция на теракт в Смольном не была получена. Физическое устранение В.И. Ленина или взятие его в заложники не состоялось. Вопрос решался в Новочеркасске.
У этой истории есть, однако, своеобразное продолжение. Вскоре на В.И. Ленина было совершено покушение, и исполнители его имели отношение к Новочеркасску. Вот как это произошло.
Первого января 1918 года В.И. Ленин вечером выступил с приветственной речью на митинге, посвященном проводам на Западный фронт первого сводного отряда социалистической армии. Причем, речь шла об отправке красных добровольцев, что служило своеобразным противовесом белым добровольцам, формировавшимся в Новочеркасске. Недаром в ленинском выступлении содержалась такая фраза: «Приветствую в вашем лице тех первых героев – добровольцев социалистической армии, которые создадут сильную революционную армию».
Митинг завершился. Было 19.30 вечера. Как сообщила вскоре газета «Правда», «под звуки «Интернационала» добровольцы социалистической армии проводили до автомобиля товарища Ленина». Автомобиль отъехал от Михайловского манежа, где проходил митинг, выехал на Симеоновский мост, и в это время со стороны Фонтанки раздались выстрелы. Автомобиль, не останавливаясь и набирая скорость, помчался дальше.
В автомобиле наряду с В.И. Лениным были его сестра Мария Ильинична и прибывший в этот день в революционную Россию швейцарский социалист Фриц Платтен. Тогдашний комендант Смольного П.Д. Мальков вспоминал: «Едва все трое сели после митинга в машину и машина тронулась, как загремели выстрелы. Платтен, мужчина рослый, здоровый, схватил Владимира Ильича за плечи, пригнул к сиденью и закрыл собственным телом. Шофер дал полный газ и машина умчалась. Никто из пассажиров, кроме Платтена, не пострадал, да и Платтен отделался легким ранением: пуля попала ему в руку. Но кузов машины был прострелен в нескольких местах».
Об этом покушении вспоминала и сестра Ленина М.И. Ульянова. В 1925 году она опубликовала воспоминания, существенно дополняющие описанное
П.Д. Мальковым: «Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный. Но не успели мы отъехать и нескольких десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля как горох посыпались ружейные пули. «Стреляют», — сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвел ее в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, что это была стрельба. После выстрелов шофер ускорил ход, потом завернул за угол, остановился и, открыв двери автомобиля, спросил: «Все живы?». «Разве в самом деле стреляли?» — спросил его Ильич. «А то как же! – ответил шофер. – Я думал – никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам. Да и так ехать-то очень шибко нельзя было – туман, и то уже на риск ехали».
Все кругом было действительно бело от густого питерского тумана.
Доехав до Смольного, мы принялись обследовать машину. Оказалось, что кузов был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло. Тут же мы обнаружили, что рука т. Платтена в крови. Пуля задела его, очевидно, когда он отводил голову Владимира Ильича, и содрала на пальце кожу».
Обстрел ленинской машины получил огласку. Через несколько дней после него у Ленина побывал видный деятель рабочего движения Норвегии Адам Эгеде-Ниссен. Он оставил записки о разговоре с ним, в котором была затронута тема обстрела. Из этих записок следует, что Ленин, видимо, стремился несколько приуменьшить масштабы нападения, возможно, чтобы снизить резонанс от случившегося. Ниссен сделал такую запись: «Только что возвратился из Смольного, где встречался с Лениным, он не казался взволнованным после покушения, которому недавно подвергся. Было произведено четыре выстрела – по крайней мере один из них попал в машину и задел швейцарского товарища Платтена, который сидел вместе с Лениным. «Это покушение показывает, что власть Ленина непрочна» — говорят враги».
Думается, что последняя фраза обсуждалась, вероятно, во время этого разговора. Владимир Ильич, видимо, считал неуместным упоминать о том, что кузов его машины буквально изрешетили пули.
По горячим следам задержать кого-либо из стрелявших не удалось. Велось следствие. Было установлено, что действовала террористическая группа, в которую входили работники петроградской милиции и бывшие царские офицеры. Эти офицеры бежали в Новочеркасск.
Уже после окончания гражданской войны те из них, кому удалось выжить, оказались в эмиграции. Они проболтались о некоторых подробностях покушения, которые были опубликованы. Самое главное состояло в том, что удалось выяснить, кто был заказчиком теракта. Оказалось, что его организовал князь Дмитрий Иванович Шаховской. Он был отпрыском знаменитого драматурга и театрального деятеля пушкинских времен Александра Александровича Шаховского. Дмитрий Иванович являлся известным человеком в России: видным земским деятелем, публицистом, одним из лидеров партии кадетов, депутатом 1-й Государственной Думы. В 1917 году стал министром Временного правительства, в 1918-м — одним из руководителей контрреволюционной организации «Союз возрождения России». Примечательно, что князь Д.И. Шаховской не покинул Советскую Россию после окончания гражданской войны, стал с 1920 года работать в советской кооперации. В 1939 году он был репрессирован. Позже его посмертно реабилитировали.
Князь Д.И. Шаховской выделил на убийство В.И. Ленина полмиллиона рублей. Группа покушавшихся состояла из двенадцати человек. Террористы дежурили на заранее намеченных пунктах проезда ленинского автомобиля, в частности вблизи от Симеоновского моста, посчитав, что мост наиболее удачное место для обстрела машины: с него невозможно никуда свернуть.
В публикациях об этом теракте можно встретить фразы как о том, что офицеры-участники покушения «бежали в Новочеркасск», так и о том, что они «благополучно возвратились в Новочеркасск». Если вторая фраза точна, то, следовательно, группа офицеров выезжала из степного города в Петроград для совершения теракта. Однако факт остается фактом: участники тех драматических событий оказались напоследок в донском городе. Словом, то, что произошло 1 января 1918 года в Петрограде, отозвалось долгим эхом в степном Новочеркасске. Недаром же кто-то сказал, что Питер и Новочеркасск не раз в истории были подобны сообщающимся сосудам.