Есть расхожее выражение, что по театральным афишам можно судить о настроении в обществе. В среду 18 августа афиши театра им. Комиссаржевской предлагали жителям нашего города посмотреть спектакль «Собачье сердце» в постановке Московского независимого театра. Режиссером спектакля и исполнителем роли профессора Преображенского выступил народный артист России Валерий Золотухин.
«Собачье сердце» — культовое произведение. Кто не читал саму книгу – тот смотрел фильм Владимира Бортко, который сделал героев повести известными каждому.
Великолепное произведение Михаила Булгакова, заслуженно считающееся классикой русской литературы, актуально и злободневно по сегодняшний день, несмотря на то, что со времени его написания минуло 82 года.
Сделать спектакль по столь сложному материалу и при этом выдержать конкуренцию с всенародно любимым фильмом – задача не из простых. Тем не менее Валерий Сергеевич справился с этой задачей блестяще. Думаю, со мной согласится большинство из тех, кто побывал на спектакле.
Трактовка Золотухина глубже, чем в одно-именном фильме Бортко, она открывает новые грани произведения, заставляет взглянуть на него по- новому.
После спектакля Валерий Сергеевич любезно согласился ответить на несколько вопросов и дать эксклюзивное интервью для нашей газеты.
— Валерий Сергеевич, добро пожаловать в Новочеркасск! Удалось посмотреть город?
— Пока нет, мы только что из Шахт, но нам по дороге рассказывали о городе, нашлись какие-то точки соприкосновения взаимных интересов. У вас тут проводится театральный фестиваль, а я, помимо всего прочего, являюсь художественным руководителем Барнаульского молодежного театра. Думаю, мы к вам еще приедем.
— Вы востребованный актер, много снимаетесь, пишете книги, опять же — работа с молодежью. Как на все хватает времени?
— На самом деле, человек использует свои возможности на 5-6 % , гении — на 12-13.
Поверьте мне, что у меня было не так уж много актерского счастья, но одно из них, безусловно, этот спектакль и роль профессора Преображенского. Я ведь фильма не видел, когда взялся за эту роль, и поэтому выстраивал работу над ней именно так, как видел ее сам. Уже потом посмотрел фильм. В работе Бортко очень сильная социальная и бытовая составляющая, и на тот момент, когда он вышел на экраны, фильм смотрелся очень мощно, но, как мне признался уже не один человек, сейчас его смотреть скучно. Для меня, воспитанного в традициях Таганки, ответственность ученого – наиболее актуальная сторона моего проникновения в образ. Трагедия и раскаяние – вот отличительные черты моего Преображенского. Ведь вспомните недавний пример академика Сахарова, который, изобретя водородную бомбу, всю оставшуюся жизнь активно выступал за прекращение испытаний ядерного оружия.
— У Вас по спектаклю роль Борменталя показана намного сильнее, чем в фильме. Мне он показался вообще самым страшным персонажем. Ведь, в отличие от Преображенского, его ничего не остановит, и ни раскаяния, ни ответственности за то, что он делает, у него нет и в помине.
— Вы абсолютно правы. Если это читается в спектакле, то мы достигли того, чего хотели. Именно так. Борменталь – самый жуткий персонаж. И хуже всего, что эпоха профессоров Преображенских уходит, а на смену им приходят вот такие циничные Борментали. У меня вообще была задумка сделать спектакль «Дневник Борменталя» и попробовать раскрыть эту тему.
— Валерий Сергеевич, в спектакле занято много молодых актеров. Как Вам, корифею, сейчас работается с молодыми актерами?
— Ну мы тоже когда-то были молодыми актерами. Молодые — они ведь тоже разные.
Другое дело, что сейчас другие экономические условия и другая мораль, другая нравственность. Как это говорится в Библии, в Екклесиасте: «Не говори: отчего прежние времена были лучше. Не от мудрости говоришь это». Молодые тоже когда-то станут мастерами и корифеями. Но молодых сейчас очень сильно портит сериальность. Там скороспелые решения, скороспелые тексты, и все это негативно влияет на воспитание молодых актеров. А самое страшное – это давать советы молодым. Талант дается от папы с мамой, и он не прибавляется в течение жизни: прибавляется только опыт, который не всегда полезен. Уходит непосредственность, уходит острота восприятия. Да и учиться нужно тоже уметь. Все же, я уповаю на молодежь. У меня выпущен недавно один курс, сейчас набрал второй. Есть ребята и девчонки даже из деревень. У них потрясающие способности. Потрясающие. Я искренне желаю им хороших работ и в театре, и в кино, и актерской удачи.
— В своем творческом репертуаре какую роль Вы считаете наиболее удачной и любимой?
— Я отвечу банально: роли — как дети, и ни один сын не заменит другого. Выделить какую-то очень сложно. Хотя театр как искусство я ставлю намного выше, чем кинематограф, узнаваемость и любовь зрителей приносит, конечно же, в основном кино. И тут Бумбараш вне конкуренции, с ним связана для меня неожиданная, но перешедшая границы времени популярность. Уже сколько лет прошло, а его смотрит любое поколение.
К Бумбарашу я отношусь как к козырной карте в моей судьбе. Мне не менее дороги и Моцарт в «Маленьких трагедиях», и Митя Громов из фильма «Человек с аккордеоном». У меня есть работы, за которые мне не стыдно.
— Валерий Сергеевич, а в этой связи: перед кем не должно быть стыдно прежде всего – перед зрителем, перед собой или перед Богом?
— Вы знаете, еще Пушкин сказал: «Не дорожи любовию народной. Восторженных похвал пройдет минутный шум». Актер всегда знает себе цену и цену сегодняшнего спектакля.
Стыдно бывает, прежде всего, перед собой. Свой собственный суд всегда гораздо строже, чем суд даже зрительного зала.
— А Вы верующий человек?
— Я отвечу так: я – христианин. Ведь сказать «верующий» — это взять на себя огромную ответственность. Начни я сейчас кричать и бить себя кулаком в грудь: «Я верующий», вы тут же можете спросить : «А что ж ты тогда по бабам таскаешься?» (Валерий Сергеевич употребил словечко намного крепче этого). Или вот: «Почему сквернословишь?». И потом, как ни посмотришь, в этой жизни ты шагу не делаешь без лжи. У меня покойный сын, Сережа, часто спрашивал: «Папа, почему ты так много врешь?» А я и за вранье-то это не воспринимал, отвечаешь по телефону человеку: «Я в другом городе», или, там: «Я на репетиции», лишь бы не обидеть человека. А для него это было странно – папа кого-то обманывает.
Невольные воспоминания о сыне болью отразились в глазах актера, и я попытался смягчить разговор.
— А что спрашивает сейчас Ваня? (Младший сын актера, которому сейчас только 6 лет).
— Ваня меня спрашивает: «Почему с тобой все здороваются?» Он все соображает. Приходим к кому-то в гости, и он гордо заявляет: «Мой папа – уважаемый человек». Я очень скучаю по нему. В Москве сейчас беда с этим смогом, и я его отправил к родственникам Иры (Ирина Линдт, жена актера и мать его младшего сына) в Алма- Ату.
— В прессе много говорилось о храме, который Вы построили у себя на родине.
— Давайте будем откровенны в этом плане. Идея храма возникла довольно случайно. У меня выходила книга, и издавалась она приличным тиражом – 150000 экземпляров. Мне нужно было заплатить большой налог. А просто так платить его государству мне не хотелось. И мне посоветовали передать эти деньги либо в детский дом, либо на нужды церкви. Я вспомнил, что у нас в селе была церковь, разрушенная нашими же отцами, в том числе, и моим. Но сейчас легче всего скатиться до патетики: « Я верующий, и я построил храм». А где-то я уже прочитал, что я построил храм, чтобы замолить грехи отца. Все это ерунда. Другое дело, что какое-то понимание и осознание пришло уже потом. Вера — очень сложный вопрос. Я очень не люблю в вере фанатизма. Мне мама рассказывала, у нас в деревне жило много староверов. И вот однажды в деревне умер старик – татарин, мусульманин. Никто не захотел входить в его дом, чтобы не осквернять себя. Дед, который никогда себя не считал набожным, зашел в дом, все сделал как полагается – омыл этого несчастного татарина, похоронил. И кто, спрашивается, ближе к Богу? Мой дед или эти староверы? Или замечательный актер Коля Бурляев, который как-то сказал: «Это не «Ночной дозор», а «Ночной позор» Золотухина». А ко мне в гримерку как- то пришел после фильма один священник, причем довольно большого сана. Мы разговорились и коснулись в том числе проблемы абортов. И он мне сказал: «Валерий Сергеевич, в «Ночном дозоре» потрясающе показана мысль о возмездии греха». Казалось бы, должен быть ортодоксальным человеком, но мыслит широко, в отличие от Бурляева, бьющего себя кулаком в грудь и кричащего: «Я верующий!».
— Сегодня среда , а каждый раз Вы подчеркиваете, что среда – это «ваш день». Сегодняшняя среда удалась?
— Когда я пишу свои дневники, каждую среду я, действительно, начинаю с фразы: «Среда – мой день». Так уж сложилось и по гороскопу, и вообще. Ну а насчет сегодняшнего дня, я думаю, день вполне удался. Спектакль прошел успешно, мне не стыдно ни за себя, ни за партнеров. Кроме того, каждый день является преддверием чего-то в нашей будущей жизни. Сегодня были какие-то звонки, договоренности, появились какие-то новые планы. А как будут реализованы эти планы, заложенные в среду, – покажет время.
Планов у актера, который в будущем году отметит свое 70-летие, много. Да и трудно поверить, что Валерию Сергеевичу на самом деле столько лет. Он молод и энергичен, ему есть что сказать нам со сцены.
Оставаться человеком с чистыми руками до старости — это совет профессора Преображенского не только доктору Борменталю, но и всем нам.