Наталья Ермак – очень талантливый художник. И в социальном плане она многого достигла. Преподаватель, доцент кафедр «социология и психология» и «дизайн и культурология» ЮРГТУ. Состоит в Союзе художников России. Кандидат педагогических наук. Руководит общественной организацией «Женская палитра». В трудное перестроечное время она не изменила себе, не свернула с пути и получила прекрасное образование. Но главным в ней все равно осталось ее хорошее воспитание — развитая душа, добрая и щедрая. Поэтому Наташа видит в нашей жизни «самое слабое звено» и помогает ему стать сильнее. Она не накормила человека рыбой, и не удочку дала ему в руки, а кисть художника. В авторских социальных проектах Наташи «Разбудите в себе художника», «Золотые руки – Новочеркасску», «Сам себе художник», победивших в конкурсе «Добрые дела», раскрылись таланты более ста человек в возрасте до 80 лет. Это Наташино служение. «Большинство из них раньше ни кисти, ни даже карандаша в руках не держали. А сейчас они с большим удовольствием рисуют, вышивают, вяжут, расписывают доски. Потребность в творчестве заложена генетически и может проявиться в любом возрасте. Постепенно она выходит за пределы искусства, преображая мир и жизнь человека. На моих глазах люди меняются и сами замечают это за собой».
– Вы развлекаете пенсионеров?
– Мне не нравится слово «развлекаете». Я помогаю людям жить полноценной жизнью. Вот как реагируют на их занятия соседки? «Делать тебе нечего». А человек не ищет развлечения, а свою жизнь наполняет смыслом. Происходит переоценка ценностей: общение вместо ужасов по телевизору, творчество вместо сплетен на лавочке и разговоров, чем болеют и как лечатся.
– Ну а семья, дети?
– Что могут предоставить дети? Внуков? Тем не менее, для пенсионного возраста характерно острое чувство одиночества. Даже если у человека все есть с материальной точки зрения, остается душевная неудовлетворенность. Внуки, дети не могут утолить духовную жажду. Казалось бы, в старости люди могут жить «по-накатанному», на самом деле – наоборот. Скорее, «по-накатанному» все идет в молодости, а когда вдруг «падает» пенсия – это стрессовая ситуация. И человеку надо найти себя в новых условиях. В социалистическом прошлом, в тоталитарном обществе господствовала патерналистская позиция, когда развлекают и заботятся. Надежда на это негативно сказывается на личности. Пожилой человек, ожидающий, что им кто-то станет заниматься, становится обузой, а окружающие кажутся ему неблагодарными. А когда человек занят делом, он еще может и поделиться с другими, и это уже полноправное партнерство.
– Кто пришел к вам учиться?
– Пришли люди, которым в школьном детстве было не до рисования, да и негде было взять даже акварельные краски. К нам в «Женскую палитру» пришла Галина Георгиевна Лисовская, которой к тому времени уже исполнилось 74 года. На первую выставку женского творчества в 2000 году она представила незатейливые салфетки, вышитые цветочками. Но уже через год произошел прорыв: она стала вышивать целые картины, пейзажи – и копии с известных полотен, и авторские произведения – очень высокопрофессионально. Раскрылся талант. Поэтому мы говорим: не пожилой, а «золотой» возраст.
– А в семьях ваших учениц понимают?
– «Вторых половин» почти ни у кого не осталось, и живут они с детьми, с внуками. Когда начинали, нам говорили: «Вы что там, с ума посходили, бабок учите рисовать…» Их взрослые дети не понимали. Но отношение изменилось, и даже краски начали дарить, чтоб «бабки» рисовали!.. У Нины Федоровны Грамаковой уже состоялась не одна персональная выставка. Она выпускает книжки стихов, посвящает их внучкам и иллюстрирует картинами – своими и других «золотых» художниц. А раньше пела в ансамбле. Говорит: «Я более свободно чувствую себя в изобразительном творчестве…»
– Прекрасно самой написать картину и повесить ее у себя дома…
– Результат приятен, но главное – процесс получения от жизни удовольствия. И мои «ученицы» сами уже могут научить. Дают мастер-классы по акварели, вышивке. Внуков учат, правнуков. Так что это всю семью затрагивает и объединяет. Это клуб, живой и нетрадиционный, с дискуссиями и обсуждениями. Я не являюсь центром. Смотрю, что они делают, и подсказываю, где еще чем «мазнуть».
– Как родилась идея?
– Я просто проводила выставки «Женская палитра», сама участвовала, и обратила внимание, что большинство художниц – пожилые. А они подходили ко мне и спрашивали, не занимаюсь ли я обучением. Вот так возникла потребность друг в друге. Это случилось в 2004 году.
– А ваши родители оказали влияние на это стечение обстоятельств?
– Родители оказали влияние на всю мою жизнь в целом. Они преподают на кафедре начертательной геометрии и графики ЮРГТУ. Неразлучны на работе и дома уже сорок лет. На протяжении всей моей жизни они поддерживали все мои идеи. Уже в 13 лет я знала, что буду учиться в училище имени Грекова в Ростове-на-Дону. Конечно, папе с мамой сложно было это пережить. Моя семья с НПИ связана родственными узами, и мне была проторенная дорога. В Ростов мы даже не ездили никогда. Но в 15 лет я уехала из дому, а вернулась в 29 лет. Четыре года училища, пять лет пединститута (художественно-графический факультет). Потом магистратура, потом аспирантура. Везде меня принимали с распростертыми объятиями. Все это время я занималась только собой. Защитила кандидатскую диссертацию, вступила в Союз художников. Переживала мании величия. Меня надо было поддерживать, понимать. А ведь это было в самые тяжелые послеперестроечные годы с 1985 года по 1999 год, и родители оказывали мне не только духовную, но и материальную поддержку. Родители – это люди,
которым интересно все, чем я занимаюсь. Так было, и так и есть.
– А ваша диссертация на какую тему?
– Развитие духовного мира средствами изобразительного искусства. Как с помощью искусства преобразовать себя. Работа по педагогике. Я же учитель.
– А как вы поняли, что вы – художник?
– С детства рисовала. С рожденья, как только увидела, что чем-то можно оставлять следы на бумаге, стала их оставлять всегда и везде. Это было органично и естественно.
– А чему вас учили на худграфе?
– Широкому спектру художественного творчества. И гобелену, и вышивке, и батику, и керамике, и лепке, и резьбе по дереву, и узорным росписям в народном стиле.
– А вам легко все давалось?
– Нет, не легко. Вся жизнь была борьбой. Обо мне однажды написали: «Наташе всегда везет…» Но это не совсем так. Я тружусь. Известно же, что для успеха нужно один процент таланта. А остальные 99 процентов – труда. Если даже наоборот – ничего не будет. В 13 лет я уже знала, чего хочу, а в 15 поступила на художественно-педагогическое отделение училища имени Грекова. Занятия длились с 9.30 до 17.00, а вечером я шла на «наброски»: приходили натурщики, и мы их рисовали. Вся моя жизнь протекала в состоянии конкуренции. В Грековское училище было поступить невероятно сложно из-за большого конкурса, тем более после восьмого класса. Многие заканчивали десять классов, а аттестат сдавали за «восьмилетку». Поэтому большинству студентов было за 20 лет. Слишком большой разрыв. А мной двигало врожденное стремление к достижению цели. Поэтому пришлось конкурировать. Нужно было стать вровень. Такая среда. Если будешь плохо рисовать, скажут: «нет таланта».
– Наверное, не для всех так важно, что скажут?
– В художественной среде – для всех. Дается одно задание, а потом все смотрят, кто как нарисовал. Я рисовала в классической традиции. На каникулах – этюдник на плечи, и на пленэр. Все лето ездила на электричке за город и рисовала. И к третьему курсу задачу стать вровень с однокурсниками выполнила. Ребята со мной обращались уже как с коллегой, а не как с маленькой девочкой. Добилась уважения в своей среде.
Я задумывалась, зачем поступать в институт, если училище и так дает прекрасное художественное образование. Но тут большую роль сыграли родители, которые были убеждены, что человек должен иметь высшее образование. Староста Валера Величкевич как-то сказал: «Изо всех нас одна Наташа будет образованным человеком». А в институте учиться мне было предназначено судьбой. Как только мы со своими картинами переступили порог института, нас увидел человек на проходной, который говорил по телефону. Он посмотрел мои картины и сказал: «Вам надо здесь учиться». Мы думали, это вахтер, оказался декан факультета.
– А говорите, нет везения, только труд.
– Свыше помогают. Я верующий человек. Рассчитываю на свой труд, но иногда оказываюсь в нужное время в нужном месте с нужными людьми. Это промысел Божий.
– А дружить было время?
– Конкуренция не предполагает вражду. У нас все помогали друг другу. Наш староста был взрослым человеком и о нас заботился. Праздники были шикарные, с песнями под гитару и сценками. Да, мы старались превзойти друг друга, но не путем подлости и гадости, а своим трудом и талантом.
– А вы встречаетесь с друзьями детства?
– Я так долго училась, встречаясь все с новыми и новыми людьми…Когда переходишь на новый этап, вырастаешь из прежнего круга общения. Судьба разводит. Возникает другая среда, другой круг.
– Какие требования вы предъявляете к друзьям?
– Требований не может быть. Только пожелание – умение разделить радость.
– Что для вас идеальный дом?
– Дом, в котором я живу, 1900 года рождения; первым хозяином его был адвокат купца Парамонова (в Ростове сохранились его склады). Несколько лет назад его потомки приехали из Франции и попросили разрешения походить по комнатам. Дом – место внутреннего спокойствия и умиротворения. В нем не просто приятно жить, но и творить. Дом с садом. Я гуляю по дорожкам. Мне поют кузнечики, и звезды роняют свет на ладони.
– Кого вы считаете своим учителем?
– Художника Владимира Дмитриевича Калинина. Меня познакомил с ним наш преподаватель по истории искусств Александр Павлович Токарев. Я обдумывала планы на будущее, была недовольна собой. Сомневалась, так ли хорошо то, что я делаю. В институте я занималась до трех часов дня, а потом шла в мастерскую к Калинину.
– Какие приоритеты лежат в основе вашего семейного устройства?
– Материальное является средством достижения духовных благ. Я же не зарабатывала деньги, а платила натурщикам. Платила за занятия в мастерских. И это все родители. На мою учебу денег никогда не жалели. Хотя я училась хорошо, у меня всегда были репетиторы – по истории, по русскому языку, потому что хотелось выйти за рамки школьной программы. Когда в 11 лет я поступила в художественную школу, родители выписали журнал «Юный художник». Его читала вся семья. Жили интересами друг друга. Ходили по театрам, музеям и выставкам. Читали книги. С детства чтение считаю изысканным наслаждением. И основные расходы были на книги, театры, музеи. Иногда в нашей семье было напряженно с деньгами. В институте я получала стипендию Ученого совета, это было то же самое, что Ленинская. Однажды в доме не было денег. Я поехала в институт, получила «миллион» рублей, и мы с папой и мамой жили на этот «миллион». А так… В мире много есть вещей, которые мне не нужны. Как сказал Сократ.
– Умеете ли вы отступать?
– Я буду биться за то, что считаю своим, и меня никто не сметет. Но что не является принципиальным для меня, то, если человеку надо, пусть забирает.
– За что вы любите жизнь?
– Просто за то, что есть. Солнце, голубое небо, кружево веток… Мне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой. Счастье внутри, только черпай. И распространяй вокруг себя.
– Что для вас идеальное счастье, а что – реальное?
– Реальное счастье – радоваться каждому дню. Идеальное счастье – чтобы в душе было озеро, отражающее бытие. Отразился человек – ты его воспринимаешь, а душа осталась озером, а озеро – незамутненным. Православие призывает к внутренней тишине, к спокойствию ума, эмоций и речи.
– Что вам досталось незаслуженно?
– Мои родители. Я их никак заслужить не могла. Хотя и говорят, что дети выбирают, в какой семье им родиться. Но если это не так, то не заслужила я таких родителей.
– Какой самый важный урок, усвоенный в детстве?
– Детство – неповторимый, уникальный период жизни. Не подготовка уроков, а просто счастливая жизнь. Освоив этот этап, мы переходим к другому, взяв непосредственность, открытость, чистоту, когда ежедневно открывается целая вселенная, а завтра – понятие абстрактное. Взрослые живут завтра, а ребенок – сегодня, и это надо взять с собой, чтобы радоваться миру. Он прекрасен.