5 июня заведующая диспансерным отделением Новочеркасской психоневрологической больницы Е.И. Гагина отмечает 70­летний юбилей.
Внешне Евгения Ивановна Гагина – как будто сошла со старинного портрета.
«Теперь таких не делают», – сказали о ней одно и то же и медсестра Юлия Николаевна Веретенова, с которой они вместе принимают больных, и ее непосредственный начальник – начмед Новочеркасской психиатрической больницы Ирина Борисовна Бутримова.
Коллега, Артур Игоревич Вартаньянц, говорит, что если обращаться за профессиональным советом, то только к ней, она по призванию психиатр.
Юлия Николаевна:
«Таких людей сейчас мало, даже в нашей профессии. Очень бескорыстная, ничего для себя. Разбирается не только в болезнях, но и в делах своих пациентов. Все проблемы – и с жильем, и с родственниками – всегда решает в пользу больного, чтобы защитить его и морально, и материально. Никогда ни с кем не обсуждает болезни своих пациентов, чтоб им не был нанесен ущерб ни словом, ни делом. Как руководитель Евгения Ивановна на своем месте. Какой вопрос бы ни свалился, она изучает все варианты, все способы перекручивает и буквально выковыривает правильный ответ. Да и просто поговорить с ней за чаем очень интересно. И внешне красивый человек».
Ирина Борисовна:
«Очень квалифицированный врач, она владеет не только профессиональными вопросами, но и правовыми лучше многих других докторов. Работает фактически на передовой. В силу своей порядочности и кристальной честности стоит на защите интересов наших больных. Решает не только общемедицинские, но и социальные вопросы. Ни на какие обманы не пойдет, даст информацию только в интересах больного. Конечно, случайные люди в психиатрии не задерживаются. Это уже не работа, а образ жизни. Когда приходят люди с болью, особенно с душевной, все собственные проблемы уходят на второй план. Личность заполняется профессией. Близкие, наверное, страдают. Но Евгения Ивановна одна вырастила двоих замечательных сыновей. Человек на своем месте: всем нужна – и пациентам, и сотрудникам, и родным».
– Евгения Ивановна, как вы стали психиатром?
– Выбор профессии, пожалуй, был случайным, но и осознанно я бы выбрала ее, единственную, которая на душу легла. А после окончания института мне был предоставлен выбор в более узком смысле – между тубдиспансером и психбольницей. Я выбрала психиатрию.
– А как вы попали в Новочеркасск?
– Я выросла на Украине, в поселке под Кадиевкой. Папа и мама – оба педагоги. Отец – из приазовских болгар, мама – из средней полосы России. Папа закончил Ростовский пединститут и очень хотел, чтобы я училась в Ростове. Я закончила школу с серебряной медалью, и меня приняли в мединститут без экзаменов. Конкурс был огромный, и это был последний год, когда «серебряных» медалистов принимали без экзаменов. В Новочеркасск попала по месту распределения мужа. Как мы с ним познакомились: я жила на квартире с девушкой, а он был ее двоюродный брат. Через два года мы поженились. Нас было три девчонки-подружки, у каждой был парень, и мы гуляли все вместе. И вот одна из нас заболела, и мы пошли в кафе, вместо того, чтобы ходить по холоду. И тут один мальчик говорит: «Сколько можно встречаться? Давайте жениться!» И мы все переженились в августе. Хотя нам и говорили, что это неудачный месяц для свадеб. И все три пары впоследствии развелись. Мой муж был умница, золотая голова, хороший человек, но не сложилось.
– Каким было начало вашей карьеры?
– В 1961 году меня направили на работу в филиал Новочеркасской психиатрической больницы на Мишкин. Там лечили хронических больных. В первый день я полдня только добиралась до места. Посадка в автобус на Азовском рынке. Автобус маленький, переполненный, я их несколько пропустила. Да и довез меня он только до тюрьмы. Оттуда я шла пешком через лесополосу и овраг. Но меня очень хорошо встретили: завотделением Силецкий Олег Яковлевич, и вообще, здесь был очень хороший коллектив, некоторые еще из дореволюционных врачей, а Силецкий был с уклоном в науку. Мне дали возможность спокойно войти в курс дела. С тех самых пор у меня единственная запись в трудовой книжке. Менялось лишь само название психбольницы.
– Все складывалось настолько благоприятно?
– Я никогда не была честолюбива и не рвалась в начальство. Родила Андрюшку и очень быстро вышла на работу: отпуск по беременности и родам – всего месяц, еще взяла отпуск, а потом пошли ясли, пошли болезни, пошли няни…Чтобы мне стало полегче, меня перевели в женское отделение центральной больницы на улице Орджоникидзе. Там я проработала тридцать лет.
Я никогда не хотела командовать людьми, не люблю это дело. Но по настоянию главврача Владимира Архиповича Фиронова стала заведующей отделением. Это тоже был очень хороший коллектив. Мне очень везло с коллегами, да и вообще, вокруг меня практически не было плохих людей. Последние 17 лет заведую психдиспансером. И здесь тоже коллектив прекрасный. Одна сотрудница ездит на работу из Ростова, не хочет уходить, дорожит нашим коллективом. И мы ценим каждого. Вот недавно девочка, медсестра, ушла от нас: не хотела, но мужа в Москву перевели. Я не люблю администрировать, не люблю показывать власть. Зачем? Умный и так поймет, а дурак – он же не виноват, что дурак. У меня особенность такая: мне приятно людям говорить хорошее, а неприятно – плохое, тем более ругать. В психотерапии есть такая истина: если человека раз поругали, надо семь раз похвалить. Какой же смысл ругать? Надо хвалить! Портить настроение людям нет смысла, они от этого хуже работают.
– А чем вас могут огорчить ваши сотрудники?
– Иногда «бумагами» меня расстроят, а наша работа чаще проверяется не по тому, что сделано, а по тому, как написано.
– Вам с вашей внешностью в театре сидеть в черном платье с ниткой жемчуга на шее…
– Я вообще очень люблю искусство, в восторге от хорошего театра. Не знаю, откуда это. Родители были так загружены: папа – директор детского дома, мама – учительница с горами тетрадей. Источниками искусства были радио «Маяк» и журналы «Огонек», начиная с 1949 года. Я начала интересоваться живописью с огоньковских репродукций, а потом стала уже покупать книги, альбомы. Разложу альбом, а сыновья бегают вокруг. Увидят яркие картинки, подойдут и рассматривают – что-то запоминается…
Я спросила недавно у младшего сына, какой фильм ему запомнился из детства. Оказывается, «Лебединое озеро», которое мы посмотрели с ним в кинотеатре «Космос», когда ему было четыре года! А когда ему было восемь лет, мы смотрели «Спартак» с Марисом Лиепой, Васильевым и Максимовой, без них я этот балет не представляю. Почему стала интересоваться театром девочка из шахтерского поселка, я и сама не понимаю. Однажды к нам приезжал театр с постановкой пьесы Арбузова «Таня». Я рыдала над ее судьбой. В Луганском драматическом театре посмотрела «Анну Каренину». А в 9 классе на весенних каникулах в Москве за семь дней я посмотрела десять спектаклей. Даже «Три сестры» – во МХАТе со Степановой, Еланской и Тарасовой, Грибовым и Масальским. Если бы не медицина, была бы, наверное, искусствоведом.
– Вам бывало трудно в вашей профессии?
– Поначалу было трудно. Я была застенчивой, плохо сходилась с людьми. Приду в гости – и сразу к книжному шкафу. Психиатрия дала мне шанс компенсировать свой характер.
– А страшно не было?
– Страха не помню. Воспринимала пациентов просто как больных людей. Боялась лишь, что не то сделаю и не так, как надо. Первое время все спрашивала у всех. Говорила: «Ругайте меня, но буду спрашивать, пока не научусь. Боюсь сделать вред».
– А что самое тяжелое в вашей профессии?
– Самое тяжелое для меня – положить человека в больницу недобровольно. Я всегда стараюсь себя ставить на его место. Так и персонал настраиваю: представьте, что это ваш близкий. Визит к психиатру – это уже психотравма. Встретим по-людски – больному легче, что его понимают, ему сочувствуют. Но если уж совсем недобровольно приходится укладывать человека в стационар, так гадко на душе становится… Я старалась не обманывать больных, насколько это возможно. Психические болезни – это трагедия. Самая сильная трагедия. При других заболеваниях человек испытывает боль, страдание, но остается самим собой. Поведение нашего больного меняется в момент обострения болезни, а часто и сам человек меняется как личность. К тому же существует «страх психиатрии» – а вдруг люди узнают, что лежал в «психушке»? Поэтому скрывают свою болезнь, от этого бывают всякие беды.
– А самое радостное?
– Когда состояние больного, у которого были бред, галлюцинации, улучшается, и все становится на свои места. Иногда больные приходят поговорить и говорят спасибо. «За что?» – «У вас единственное место, где меня выслушали…» Не люблю отсылать людей. Начинаю выяснять, почему пациент уже десять раз обошел три-четыре места по кругу. Не могу отфутболить. Многие мои бывшие больные идут ко мне: «Вы же меня лучше знаете!»
– Вам интересно работать?
– Раньше было интереснее: не было такого рвачества, не было помыслов только о деньгах. А деньги – это прикладная штука. Мне много не надо.
– А дома вы какая?
– Я по натуре не домашняя. Порядок люблю, но хозяйка неважная.
– А что вам не нравится в нашей жизни?
– Не люблю, когда люди ненавидят друг друга. Хотела бы пожить в обществе, где нет зла, и все по-доброму друг к другу относятся. Откуда столько злости в людях и зачем? Ведь злом ничего не добьешься!
– Мне кажется, вы счастливый человек.
– Не могу сказать, что моя жизнь плохо сложилась. Однажды мне позвонила коллега, ей 84 года, и говорила, что нехорошо на душе, и кажется, что жизнь не сложилась… Я подумала: в ее жизни, как и в моей, было и тяжелое, было и самое светлое. Первая любовь была, муж был. Дети. Профессия у нас замечательная, коллектив хороший… Напомнила ей, как книжками обменивались, как по очереди читали в журналах литературные новинки… А сколько мы смеялись!
Она сказала потом, что после нашей беседы ей стало легче, она даже убрала все таблетки.
– А одиночества вы боитесь?
– Я испытала одиночество, когда младшего сына забрали в армию. Я была в ужасе, потому что он пять раз за полтора года лежал в госпиталях. Но само одиночество меня никогда не страшит. Я всегда найду себе занятие. Главным отдыхом для меня были книги. Библиотеку собрала. Думала, на пенсии буду перечитывать. А перечитывать трудно из-за болезни глаз. Очень стихи люблю. А музыка – это самое любимое: закрыть глаза и слушать. У меня есть и «Аида», и «Травиата», и «Пиковая дама», и эстрадная классика. Очень люблю бардовские песни, романсы. Нравится джаз, тихое звучание саксофона. Это все у меня есть. Сын покупает – знает мои вкусы. У меня есть общение с людьми, а это роскошь, если оно доставляет удовольствие.
– А как вы проводите отпуск?
– Хоть на недельку куда-то еду. Раньше ездила по турпутевкам – в Прибалтику, Украину, Армению, в Осетию. Казбек видела. Подумала тогда: Господи, сколько он таких песчинок, как я, перевидал, а я со своими переживаниями… Плавали по Волге, Дону. Мне нравились маленькие приморские города, например, Лазаревская. Но самым любимым был Ленинград. Как он был хорош в 1980 году, в год Олимпиады! Одна беда – не могла попасть на Мойку, закрытую на реставрацию. Вообще, моя любимая историческая эпоха – Пушкина и декабристов. Мой сын ругает декабристов, а ведь это была элита! А женщины! Побросали хоромы рядом с царским дворцом…
– А учиться своей профессии вам приходилось?
– Я прошла все – и с «хрониками» работала, и с «острыми» больными, и в призывной комиссии, и в судебной экспертизе. Обучение проходила каждые пять лет. И на курсы ездила, и на индивидуальное усовершенствование. Еще в Москве, в институте психиатрии РСФСР, где работал весь цвет нашей науки, мне как будто все знания разложили по полочкам. Недавно подтверждала категорию – тестирование на компьютере прошла на «отлично». Пришла на квалификационную комиссию. Они говорят: «Стаж работы в психиатрии – сорок семь лет. Подтвердим квалификацию?»
– Вы работали в призывной комиссии, а оба ваши сына служили в армии?
– Несовременный характер. Дима однажды сказал мне: «Я не жалею. Жизнь увидел. А то был мамин сынок».
Оба сына хорошие, умные, способные, в бизнесе только «неталантливые». Дочке старшего сына Андрея – всего четыре года. Поздний ребенок, зато это внучка моей мечты – беленькая, кудрявая и голубоглазая. Какую хотела, такая и получилась.
– А кто еще – ваша семья?
– У меня есть сестра Людмила. Я предвоенный ребенок, моя сестра – послевоенный. Несмотря на разницу в восемь лет, мы с ней дружим всю жизнь. Золотой человек. У нее очень хорошая семья – муж, «настоящий полковник», как я его называю, два сына, внуки. Людмила работает в банке, прекрасный специалист. Родителей мы похоронили на Украине, в Луганске, написав на надгробной плите: «Не забыть нам любимые лица, не забыть нам родные глаза…»