«Книга памяти», том VIII, стр. 341. «ТАРАСОВ Михаил Николаевич**, ряд., пог. 30.07.1943г.».
«Пог.» — значит погиб. Две звездочки означают: нет других данных – даты рождения, обстоятельств гибели…

Так вышло, что я знаю эти «другие» данные.
Тарасов Михаил Николаевич родился в Новочеркасске 14 февраля 1924 года. Закончил 1-ю среднюю школу. Выпускной вечер у его 10-«А» был 21 июня 1941 года. Завтра была война…
В армию 17-летнего парня сразу не взяли. Поступил в индустриальный институт. В 42-м пришли немцы… В 43-м в канун его дня рождения немцев из города выгнали. И тогда он надел, наконец, солдатскую шинель.
30.07.1943г. шли сражения на Миус-фронте, под селом Саур-могила. И там рядовой Тарасов М.Н. не погиб! Нет!!! Хотя его мать и получила похоронку! 31 июля он попал в плен и провел там два долгих (страшно долгих!) года. Дважды бежал. Один раз вели на расстрел. Но немец-конвоир, доведя его с товарищем до окраины села, замахнулся прикладом: бежать, «шнель, шнель!» Как он потом, всю жизнь, хотел найти этого человека!
Лагеря военнопленных на Украине, в Румынии, Венгрии, Чехословакии… В начале мая 45-го их гнали, как скот, вместе с коровами. И вдруг наши самолеты! Охранники, пленные — все бегут врассыпную!
Отец попал к своим. Каким-то чудом прошел через СМЕРШ. Ему выдали винтовку и послали на фронт. В красноармейской книжке в графе «Каким военкоматом призван» значится: «сборный пункт военнопленных».
Пришла Победа. В январе 1946 года его демобилизовали как «студента 2-го курса ВУЗа на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 25.09.45».
Он вернулся в Новочеркасск, в индустриальный институт. В 1950 году закончил его с красным дипломом. В его трудовой книжке была лишь одна запись: Гидрохимический институт. Там он трудился до самой смерти – 46 лет.
В энциклопедии «Новочеркасск» написано: «ТАРАСОВ Михаил Николаевич – гидрохимик, заслуженный деятель науки и техники РФ, доктор географических наук, профессор». Кандидатскую диссертацию он защитил в 33 года, докторскую – в 41.
Он занимался комплексными проблемами использования водных ресурсов страны, созданием Государственной службы наблюдения и контроля за состоянием объектов окружающей среды. В Гидрохимическом институте им были организованы новые научные подразделения и многочисленные многолетние стационарные экспедиции, работавшие под его руководством и при личном участии.
Его учениками защищено 15 кандидатских диссертаций, много лет он был консультантом по докторским.
Один из ведущих специалистов-гидрохимиков страны, М.Н. Тарасов постоянно привлекался в качестве эксперта в организациях различных ведомств.
Он был участником многих международных съездов, симпозиумов, конференций, программы «ЮНЕСКО» «Человек и биосфера». Его приглашали читать лекции за рубежом: США, Югославия, Германская Демократическая Республика… Им опубликовано более 200 работ, 23 из них – монографии, методические пособия, ГОСТы, брошюры.
Говорят, он создал целую научную школу. А еще он создал семью. Его женой стала коллега – научный сотрудник Гидрохимического института. Родилась дочь. Эта дочь – я. И сегодня я использую служебное положение, чтобы рассказать вам об этом.
Много лет после войны мой отец ходил в Новочеркасский военкомат: оформлял военный билет, получал какие-то льготы и справки. А в архиве этого военкомата хранились сведения, что Тарасов Михаил Николаевич, рядовой, погиб 30 июля 1943 года.
В мае 1995 года отцу вручили медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной войне». А в июне вышла «Книга памяти», где в 8-м томе на стр. 341 он значился погибшим.
В подготовке книги от Новочеркасского военкомата принимал участие Н.Н. Морозов. Его дочь Катя работала со мной на одном телеканале. Ее передачи очень нравились моему отцу. И «погибший» Тарасов написал ей письмо, предлагая к 50-летию Победы сделать передачу … о любви! О любви «наших мальчишек и девчонок накануне войны»…
Он не погиб 30 июля 1943 года. Но каждый год 31 июля было для него черным днем. Бывало, он не курил почти по году, но непременно закуривал в этот день. И пил… И не рассказывал ничего. И хотел поехать под Саур-могилу: кто-то сказал ему, что на памятнике погибшим выбита его фамилия. Мы так и не собрались съездить туда: не было машины, а потом мы просто берегли отца. Но я, 18-летняя, написала тогда стихотворение.

ОБЕЛИСК

Здесь стоит тишина,
И сонлива волна,
И задумчивы ветки,
Склоненные низко.
Но о том, что была
Здесь когда-то война
И душистые травы
Топтала она,
Помнит – и не одна –
Устремленная в небо
Стрела обелиска.

… Он под вечер пришел
И дочурку привел.
Он с военных тех дней
В этом городе не был.
И нашел у реки,
На обрыве крутом,
Обелиск,
Устремленный
в высокое небо.

Где-то дети смеялись,
Кто-то пел за рекой,
А ему эти звуки
Казалися дики.
И притихшая девочка
Тонкой рукой
Положила на плиты
Три алых гвоздики.

Он друзей не забыл,
Помнит все имена:
Саша, Игорь, Рубен…
И вдруг дрогнула строчка:
Средь фамилий погибших
«Егоров Эн Эн»
Он прочел.
И испуганно ойкнула дочка.

Как же так?
Папа рядом – любимый, живой,
Весь наполненный силою
И добротою.
Что же там написали?
И вдруг поняла,
Что и он мог остаться
Под этой плитою.

И к глазенкам
Ребячьи ладошки прижав,
По-девчачьи заплакала –
Горько и тонко.
И большими руками
Отец обнимал
От рыданий дрожащие
Плечи ребенка.

… Здесь стоит тишина,
И сонлива волна,
И багровое солнце
Опускается низко.
Долго двое стояли –
Он и она –
У стремящейся в небо
Стрелы обелиска.

Любимой песней отца были «Журавли»:
«Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей…»

В 1995 году в Гидрохимическом институте умер сантехник Никита Петрович (не помню фамилию). И профессор-фронтовик написал стихи памяти фронтовика-сантехника в стенгазету – тогда еще были такие. Они заканчивались словами: «А журавли летят…»
Через полгода умер отец. Мне пришлось разбирать его вещи. Я открыла его дипломат. И оттуда выпорхнул лист с большими буквами, написанными синим фломастером: «А журавли летят…»

Летят журавли!