Новый русский блокбастер «1612», заявленный как историческое и патриотическое кино, на поверку оказался собственной противоположностью.
Искусство на заказ – дело тонкое и неоднозначное. С одной стороны, вдохновение, как остроумно заметил классик, не продается, и истинному творцу никто не указ, с другой – ангажированность отнюдь не исключает художественности. Что роднит «Реквием» Моцарта, «Ночной дозор» Рембрандта, «Мать» Горького и «Александра Невского» Эйзенштейна? То, что все эти произведения создавались не просто так, по велению свободной авторской души, а по заказу – коммерческому или политическому. Оставив за скобками мораль, можно смело говорить о том, что пошлая заказуха имеет все шансы попасть в шедевры – если, конечно, заинтересованная сторона не ошибется в выборе исполнителя. А вот с этим как раз проблемы: не всякий писатель – Горький, не всякий режиссер – Эйзенштейн… Справедливость последнего утверждения широкий зритель в полной мере ощутил на премьере историко-патриотического блокбастера Владимира Хотиненко «1612».
Причины, по которым снят очередной шедевр новорусского кинематографа, предельно просты и лежат на поверхности. Новый государственный праздник, заменивший идеологически неактуальное 7 ноября, никак не желает устаканиваться в общественном сознании, и, стало быть, требует закрепления посредством искусства – в конце концов, пропагандистскую и просветительскую функции последнего еще никто не отменял. Оставим в покое День народного единства как таковой: правомерность параллелей между реалиями сегодняшней России и событиями глубокого феодального средневековья уместно обсудить в статье иной жанровой принадлежности. В нашем случае интересно другое – насколько качественно съемочной группе «1612» удалось воплотить в жизнь заветы партии и правительства. На предварительном этапе подход к первому постсоветскому госзаказу подкупал своей основательностью. Тут тебе и не последний режиссер современности Владимир Хотиненко («Мусульманин», «Зеркало для героя», «72 метра»), и технически передовая михалковская студия «ТриТэ», и раскрученный сценарист Ариф Алиев («Кавказский пленник», «Мама», «Монгол»), и рекордный для нашего кино бюджет в 12 миллионов долларов (четыре из которых внес Виктор Вексельберг, уже купивший для России коллекцию яиц Фаберже. В общем, все солидно, по-взрослому. Увы – вышедшая на экраны лента не стала исключением из печального правила отечественного проката: чем больше ожидание, тем громче провал.
Полное название фильма – «1612: хроники Смутного времени» – содержанию не соответствует в принципе. Термин «хроники» (если только авторы не имеют в виду неких героев, имеющих нездоровое пристрастие к спиртному) подразумевает документальность и, как следствие, историчность. Кино Хотиненко к истории имеет примерно такое же отношение, как морская свинка – к морю (даром что Владимир Иванович по его же собственному утверждению изучал Смутное время без малого четверть века). Ни созыва Нижегородского ополчения, ни избрания Михаила Романова, ни даже Григория Отрепьева или какой-нибудь Марины Мнишек зрителю не показывают. Реально существовавшую Ксению Годунову, вокруг которой крутится сюжет «1612», отправили в монастырь лет за шесть до описываемых событий, а семейство ее было изведено под корень не выдуманным польским злоумышленником (в исполнении, впрочем, хорошего актера Михаила Жебровского), а вовсе даже и собственными боярами – Василием Мосальским и Василием Голицыным. Князь Пожарский с растиражированным лицом Михаила Пореченкова отбывает в кадре необходимый минимум, гражданин Минин вместе с одолевающими Россию шведами и вовсе отсутствует. Зато в фильме имеется настоящий единорог – усовершенствованная белая лошадь, всю дорогу бороздящая родные просторы под пристальным взглядом камеры. Что именно мифическое существо забыло в средневековой Руси, я, право сказать, не знаю. Впрочем, не я одна – в ответ на логичный вопрос журналистов «откуда коняшка?» Владимир Хотиненко опускает очи долу и смущенно изрекает что-то типа: «А мне нравится». Что ж, это, конечно, в принципе меняет дело.
На фоне красочных исторических костюмов – единственном, что осталось в картине от описываемого Смутного времени, – развивается история столь же дикая, сколь и вторичная. Простой расейский холоп Андрейка (Петр Кислов) еще в детстве исхитрился влюбиться в особу царской крови Ксению Годунову (Виолетта Давыдовская). Сбыться мечтам мальчика, ясное дело, не суждено. Родственников царевны вырезают злобные ляхи, девицу насильно увозит таинственный Гетман (Михаил Жебровский), а сам Андрейка становится бурлаком и подвергается всем мыслимым и немыслимым издевательствам. В 1612 году судьба улыбается порядком возмужавшему и похорошевшему герою (круглая упитанная ряха которого пристала скорее купеческому или поповскому отпрыску нежели заморенному и забитому рабу): благодаря веселому юноше с типично татарским именем Костка (Артур Смольянинов), Андрей попадает в слуги к колоритному пушкарю Гишпанцу (Рамон Ланга). После смерти хозяина, бывший бурлак, тщательно загримированный под Орландо Блума, чудесным образом осваивает основы испанского, фехтования и этикета (учит его – не удивляйтесь – сам призрак покойного кабальеро) и прибивается к свите Гетмана, прибывшего на Русь вместе с Ксенией в надежде занять вакантный трон. Столкнувшись лицом к лицу с любимой, поддельный Гишпанец не теряется, быстренько похищает Годунову и просит политического убежища у жителей вымышленного подмосковного городка Наволок. Те, ясное дело, недовольны, – вместо того, чтоб идти прямиком к столице, многотысячная армия клятых ляхов устремляется отбивать царевну, а все городские пушки изъяты для обороны Москвы. Но благодаря прочувствованной речи воеводы (Марат Башаров) в духе «Позади Москва, отступать некуда», народные массы испытывают такой патриотический подъем, что, объединившись, задают осаждающим первостатейную трепку. Остатки вражеского воинства складывают головы в Москве, ясновельможного пана закалывает на Поединке Правды (sic!) Андрейка, а Ксению Годунову таки отдают в монастырь – чтоб впредь не смущала юношеских умов. В промежутке давешний холоп за малым не становится монархом, а правоверный мусульманин Костка благополучно женится на шустрой блондинке из Наволока, но это так, мелочи.
Весь этот бред белого единорога в безлунную ночь по крупицам намывался из золотого и не очень фонда мировой кинопромышленности. Не задерживаясь на подробностях, ограничимся списком цитат: «Царство небесное», «Троя», «Гладиатор», три части «Властелина колец», «Маска Зорро», «Волкодав», «Пираты Карибского моря», «История рыцаря», «Дозоры», «Храброе сердце». Стоит ли удивляться, что оба заявленных создателями ленты направления – историзм и патриотизм – благополучно растворяются в этой бессмысленной мешанине? Да и о каком патриотизме может идти речь, если роль ополчения – подвиг которого, между прочим, призван олицетворять новый государственный праздник, – сводится к тому чтобы добить остатки измочаленных поляков? Зато о своем обязательстве сделать кино, интересное для подростков и юношества, Хотиненко и Алиев не забывают ни на секунду. Герои «Хроник…» – даром что переживают Смуту – уснащают свою речь не по-средневековому забойным сленгом и пошлыми шутками-прибаутками. А что, публике нравится! Откровенные заигрывания с тинейджерской аудиторией мирно соседствуют с неоправданным натурализмом: то язык кому-нибудь крупным планом отрежут, то полтулова пушечным ядром снесут… Помнится, во время проката нашумевших «Трехсот» редкая кинокасса не вывесила объявление «Детям до 18 не рекомендуется». Возрастных границ зрителя «1612» не указал никто – притом что комиксовое насилие Снайдера не идет ни в какое сравнение с хотиненковской кровавостью.
До слез трогает реакция на шедевр Хотиненко большей части критиков Рунета. Какую рецензию ни открой, везде льют елей о «безусловном профессиональном прорыве», «постановочном колоссе» и «невиданной зрелищности». Мол, узрят голливудские воротилы наше Кинище, умоются завистливой слезою и без боя отдадут нам «Коламбию пикчерз» и «Уорнер бразерс» вместе взятые… Полноте, господа – не умоются, не отдадут и даже не узрят. Спору нет, умением начинить приличными спецэффектами откровенно слабый фильм съемочная группа овладела в совершенстве. Пальба и взрывы в «Хрониках Смутного времени» выглядят вполне убедительно, костюмы изготовлены на совесть (одни крылья польских драгунов чего стоят) и даже нарост на лбу единорога не вызывает активного внутреннего протеста. Другой вопрос, что на Западе техника этих дивных див давно доведена до такого уровня, что на ее фоне потуги российского кинопрома выглядят, выражаясь языком персонажей Хотиненко, как вторичный отстой.
Сам маэстро на итоговой пресс-конференции сообщил, что, доведись ему работать над «1612» четверть века тому назад, он непременно сделал бы что-то в духе «Андрея Рублева», а сегодня Тарковский никому не нужен. Публика требует попкорна и зрелищ, и кинопромышленность охотно снабжает ее и тем, и другим. Воспринимать эту показательную мизантропию всерьез нелегко: художественный свист о незатейливом зрительском вкусе легко опровергает прошлогодний успех абсолютно не развлекательного «Острова» Павла Лунгина. Проще поверить в то, что неглупый человек и неплохой режиссер Владимир Хотиненко элементарно оправдывается, пытаясь скорчить хорошую мину при плохой игре… Дорогостоящий праздничный госзаказ с треском провалился, и рекордный кинобюджет канул вместе с ним. За Вексельберга можно не беспокоиться – он наверняка еще заработает, а вот четыре миллиона долларов жалко. Честное слово, лучше бы еще яиц купили. Все больше толку для истории.