(из истории Донского политехнического института )
100-летию НПИ-ЮРГТУ
посвящается

(Продолжение. Начало в № 33-37).

Примерно через год возобновились и занятия в ДПИ. И уже в конце апреля 1912 года в перерыве между занятиями в восстановленной Башмаковке Виталий Ларин знакомит своих товарищей с первым номером легальной газеты большевиков «Правда». Там были не только сообщения о правилах выхода газеты, о политической обстановке в стране, о событиях на Лене («Ленский расстрел»), но и напечатаны стихи Придворова (будущего Демьяна Бедного), современные и сегодня — через сто с лишним лет:
Полна страданий наших чаша,
Слились в одно — и кровь и пот!
Но не угасла сила наша —
Она растёт! Она растёт!
Кошмарный сон — былые беды!
В лучах зари — грядущий бой!
Бойцы в предчувствии победы
Кипят отвагой молодой!
Пускай кипит слепая злоба!
Пускай грозит коварный враг!
Друзья! Мы встанем все до гроба
За «Правду» — наш победный стяг!
Прекращение занятий удлинило время пребывания студентов в институте (первый выпуск состоялся через 7 лет — в 1914 году, перед самым началом Империалистической войны), но помогло ускорить ход строительства. Из-за отъезда многих действующих лиц несколько снизилась активность оппозиции. «Суд чести» также повлиял на это. Для самого Ленгника этот год сопровождался семейной драмой — от скарлатины умерли его маленькие дети — Юра и Оля.
Но в мае 1912 г. прошла маёвка. Были выступления железнодорожников и студентов. От бестужевских курсов (московская молодежная организация РСДРП) была прислана представительница для установления контактов со студенческой большевистской организацией ДПИ, которую в то время возглавлял Воронков. Я взяла на себя смелость приписать это полумифической Анеле Зининой, хотя ею могла быть и Мария Кашинская. Но она запретила мне упоминать о себе. Поэтому слова о народовольцах, Василии Генералове, Александре Ульянове, об организации «Союз кубанцев и донцов» я приписала именно Анеле. Это она говорит, обращаясь к Воронкову:
Сергей! Учти — я знаю, кто ты!
И я приехала затем,
Чтобы тебя или другого
На путь бессмертья повернуть —
На битву с царским произволом,
На смертный, на кровавый путь!
На путь, которым Генералов
Шёл и (как жалко!) — не дошёл!
Воронков ей отвечает.
Так вот ты почему молчала:
Ты — террористка! Хорошо…
Как видите, современная пугалка о террористах существовала и сто лет назад. И неудивительно: ведь был уничтожен Александр III, был расстрелян Столыпин. Правда, другими исполнителями, от других революционных организаций..
Анеля навела контакты и с Ленгником. Даже узнала, что в помещении электростанции происходили заседания новочеркасской ячейки РСДРП.
А события в этом самом мае 1912 года стали развиваться стремительно. Прошла маёвка — не совсем удачно. Власти ударили по рабочим-железнодорожникам Новочеркасского депо, участвовавшим в ней. Затем был обыск в общежитии слушателей семинарии, и у семинариста Ильи Боркова под кроватью был обнаружен… динамит. Он отвертелся («подбросили»). Но слежку за ним установили открытую (сообщения жандармских агентов), и он, возможно, вывел жандармов на электростанцию. По требованию Юпатова провели «Суд чести» над Православлевым. И в дополнение ко всему — «девица Ерофалова в городском саду застрелила обесчестившего её ассистента ДПИ Шорнинга». Последнее подробно разбиралось в городской прессе.
Я взяла на себя смелость ввести в число агентов жандармерии и Шорнинга. А чтобы его потомки не возмутились и не привлекли меня к суду, изменила его фамилию — сделала Корнингом. И по-другому объяснила ситуацию: девице Ерофаловой застрелить Шорнинга не удалось (не умела обращаться с оружием). А застрелила его — Анеля — за то, что был агентом жандармерии, внедрялся в революционные организации и выдавал, слал на смерть революционеров.

А что же с «Судом чести»?
Гражданский суд нам всем известен…
Верховный суд… Военный суд…
Причём, скажите, здесь суд чести?
Кого касается он тут?

И почему, себя покоя
Лишив, мы суд тревожим тот?
Что за понятие такое
В юриспруденции живёт?

Суд чести, видимо, приемлем,
Когда какой-то есть секрет…
И нет состава преступленья…
Судить — закона тоже нет…

Когда двусмысленна трактовка,
А в Кодексах лазейка есть…
Кого-то обижать неловко —
Тогда и вспоминают «честь».

И как решительную меру
Тот суд элитный принял стан —
Придуман он для офицеров
И — реже — просто для дворян.

Но юридическое право
О таковом суде — молчит!
А может, этот суд — расправа
И беззакония он щит?
В описываемое время жёны профессоров и доцентов, как правило, не работали. Некоторые (как например, Кашинская, Вологдина) интересовались общественными делами, культурной жизнью городов, где им приходилось жить, занимались семьёй, музицировали, устраивали балы и вечеринки. Некоторые — маялись от скуки. К таким, видимо, относилась и Нина Николаевна Юпатова. В Варшаве, видимо, ни она, ни её пожилой муж в интеллигентский кружок политехнического института не вписались. Тем более, что институт то закрывали, то студентов арестовывали, то преподавателей (лучших!) в Новочеркасск переводили. А тут еще — рождение ребёнка.. .Да ещё появился какой-то кузен и почему-то стал тянуть деньги — на автомобиль «Паккард», на собственное обучение вождению. Перевод мужа в Новочеркасск (ректором!) давало возможность и значительно улучшить материальное положение и ей самой стать центром притяжения в узком кругу институтских дам. Молодость и красота позволяли, но ума и опыта — не хватало.
А тут ещё И.Ф. Юпатов одним из первых приблизил к себе П. А.Православлева в надежде найти в нем для себя тайного осведомителя о ходе дел в преподавательском кругу. И знакомство состоялось романтическое: выехала мадам ректорша покататься в коляске, кучер отлучился по своим делам, кони понесли. Коляска — вдребезги, лёгонькую мадам выбросило, без всяких серьёзных последствий. Православлев, показывавший новому ректору стройку, бросился, остановил лошадей, нашёл беспамятную мадам, помахал папкой с чертежами, привёл её в чувство — и влюбил в себя. Тем более, что был он в то время разведённый со своей женой — дочерью знаменитого геолога Амалицкого.

(Продолжение следует).