( из истории Донского политехнического института )

100-летию НПИ-ЮРГТУ посвящается

(Продолжение. Начало в № 33, 34).

СТАНОВЛЕНИЕ ИНСТИТУТА
Трудился Зинин год девятый…
В десятом же скончался он…
Ему на смену был Юпатов
Из той же Польши приглашён…

Был Зинин честен, бескорыстен,
Прямолинеен и умён..
Не побоявшись общих истин,
Скажу — сгорел в работе он.
Увы! Он не был дипломатом,
Хоть мягок, вежлив и красив…
Хороший был организатор,
Умел сплотить он коллектив…

Труслив и злобен был Юпатов,
Нечист на руку и спесив.
Он института был злой гений,
Завёл свой сыск, доносы тут…

Не выдержав его гонений
Покинет скоро институт
Профессоров большая группа
(Чего и добивался он).
Себя он вёл настолько глупо,
Что зачастую был смешон.

Наукой занимался мало…
К тому же ростом был он мал…
Средь блеска интеллектуалов
Свою ничтожность сознавал…
Не знал на службе он покою…
И в довершение всех бед
Женой — красивой, молодою —
Под старость обзавёлся лет…
В семье Юпатов был безвластен
(При ней кузен был молодой)…
Она была его и счастьем
И Ахиллесовой пятой…
Но Юпатов не унывал и надеялся, что назначение руководить очень ответственным институтом явится гарантией его дальнейшего процветания. В стране всеобщего жандармского сыска, какой была в то время царская Россия, он завел и свой собственный сыск. Не только для того, чтобы следить за политическими настроениями студентов и преподавателей, но и чтобы контролировать лояльность своих подчинённых по отношению к нему самому. Вести этот сыск он решил поручить… Православлеву. Сознавая свой незначительный потенциал в научной области и в красоте, он тем не менее был о себе высокого мнения:
Но в компенсацию за рост
Другое нам даёт природа,
Способности другого рода —
Пробиться на высокий пост,
Схватить светило с небосвода,
Фортуну удержать за хвост!
Пример из разных вам времён —
Юпатов — я — Наполеон!
К слежке он хотел привлечь и институтского врача Сударкина, обращаясь к нему:
Несколько условий
Хотел бы вам я предложить:
Придется вам всех нас лечить
И наше поправлять здоровье…
Так вот — хочу (как ректор) знать,
Кто чем начнёт заболевать:
Кого могу я нагружать,
Кому же нужно послабленье…
Нет! Нет! Оставьте возражеиья!
Об этом Сударкин с возмущением говорил у Кашинских. А вот отец Тихон Донецкий, назначенный преподавать слушателям (студентам) основы православия, к идее слежки отнёсся со рвением, не только сообщал кое-какие детали и ректору и атаману, но и клеймил позором в открытую провинившихся — как в газетных статьях, так и на ректорских «разборках» и в частных беседах.
Ещё не были возведены первые здания (химфака, мехфака, лабораторий), но уже были заложены — православная церковь, лютеранская кирха, началось строительство католического костёла. На территории стройки появились помещения кордегардии, где размещались полицейские и казаки. Может быть, это было сделано и для охраны строительных материалов, но студенты восприняли кордегардию как признак ограничения своей свободы, потребовали удаления полицейских и пригрозили забастовкой. В мае 1910 года на одном из первых заседаний в кабинете нового ректора о. Тихон возмущался:
Я списки проверял недавно:
Средь слушателей православных
Суть человек почти семьсот!
И что же? Эти «христиане»
Не ходят в церковь целый год!
А мы ведём тому учет?
Прискорбное всему явленье!
Отсюда всех их повеленье:
Ведь здесь! У нас! Сказать неловко —
Хотят устроить забастовку!
И атаману диктовать,
Где полицейских размещать!
Мол, кордегардию — долой!
Не быть ей там, где храм науки!
А казакам — нагайку в руки
Против студентов — ни Бог мой!

(Продолжение следует).