( из истории Донского политехнического института )
Столетию НПИ-ЮРГТУ посвящается

Предыстория
В октябре 1977 года праздновалось 70-летие Новочеркасского политехнического института. Мероприятие было торжественное. Съехалось много гостей. Поскольку кое-кто был знаком и по производственной линии, то гости останавливались не только в гостиницах и общежитиях. У меня 2-3 дня жила дочь основателя нашей кафедры (гидрогеологии и инженерной геологии — Константина Ивановича Лисицына) — Лина Константиновна. Я к тому времени была доцентом упомянутой кафедры, активно занималась общественной работой, писала в газеты («Кадры индустрии» и «Знамя коммуны»), попала в оргкомитет этого мероприятия, поэтому с удовольствием в свободное от занятий и конференции время ходила по маршрутам, предложенным Линой Константиновной, временные здания института в момент его становления, квартиры Лисицыных, Волошиных, Чирвинских, Кашинских, дома Ленгника, Динника и Православлева, городской сад. И конечно, — слушала, слушала, слушала все то, о чём рассказывала гостья.
Это были не только рассказы и анекдоты о странностях профессоров, становлении института, о революционных событиях (и 1905-12 гг. и 1917-20 гг.), послереволюционном времени, но и промелькнуло упоминание о таком совершенно незнакомом факте, как суд чести. Это была романтическая история: профессор П.А. Православлев влюбился в жену ректора института И.Ф. Юпатова. Она ответила ему взаимностью. Факт невероятный. Разводы тогда были редки. Ректор велел изгнать Православлева. И Учёный Совет института стал судом чести и постановил — удалить виновника. Православлев удалился (он был крупной величиной геологического мира, и его с удовольствием взяли на преподавание в Санкт-Петербурге). Потом Юпатов расправился и с «честными судьями» — выжил и их.
Мария Павловна Вологдина-Кашинская подтвердила эту историю. Более того, рассказала, что её мать — Юлия Александровна Кашинская организовала домашний кружок, где собиралась городская интеллигенция, приглашались приезжие и местные художники, писатели, поэты, что она вела дневник о событиях тех лет, под мужским псевдонимом писала в тогдашние новочеркасские газеты, а после переезда в Москву активно переписывалась с друзьями, оставшимися в Новочеркасске. И эти письма сохранились.
Некоторые материалы Мария Павловна показала. Они оказались настолько интересными, что появилась мысль — написать пьесу об этом. И не в прозе, а в стихах. Назвать её «Суд чести» и вывести в качестве героев преподавателей института в момент его становления в Новочеркасске — после переезда из Варшавы. Мария Павловна идею одобрила, но категорически возражала против включения её лично в состав действующих лиц, хотя она к этому времени окончила гимназию, готовилась к поступлению на Бестужевские женские курсы и участвовала в событиях тех лет. Пришлось вместо неё ввести в число действующих лиц её младшую сестру Наталью и Зинину Анелю. Вообще-то у первого ректора ДПИ Н.Н. Зинина детей не было, но существовала то ли племянница, то ли воспитанница, которая отличалась революционным образом мыслей, ездила из Москвы в Петербург и Новочеркасск, передавала какую-то информацию и участвовала в создании женских курсов в Новочеркасске.

Подготовка
Для исторического фона необходимо было ознакомиться с новочеркасскими газетами того времени. Обратилась в Музей. Тогда библиотекой Музея заведовала А.П. Ахмадулина. Она посоветовала воспользоваться номерами «Донской жизни», выходившей в Новочеркасске как раз в тот период (1905-1916 гг), который интересовал нас (и меня и студентов моей подшефной группы). Группа у меня была одна из лучших, и ребята не только снимали с верхних стеллажей тяжеленные фолианты переплетенных газет и ставили потом их на место, но и сами копались в них, выискивая сведения о ДПИ, студентах, политические, бытовые и культурные новости города. Кстати, они эти сведения использовали в курсовых работах по истории КПСС.
Оказалось, что многие из преподавателей ДПИ писали в газетах: ректор Н.Н. Зинин -о трудностях становления ДПИ, В.В Богачёв — о португальском землетрясении и геологии Новочеркасска, Б.Б. Полынов — о почвах Донского края, К.И. Лисицын — о минеральных водах, Ф.В. Ленгник — о воздухоплавании, С.П. Вологдин — о металлографии и практике студентов, П. А. Православлев — об ископаемых слонах. Были сообщения о смерти ассистента Шорнинга — его расстреляла обманутая им девушка. Регулярно писал отец Тихон Донецкий — на воспитательные темы, обвиняя студентов и некоторых преподавателей ДПИ в безбожии. Были глухие сообщения о волнениях, о раскрытии подпольных кружков, о прекращении занятий в ДПИ в связи с крамолой, потом — об их возобновлении. После освобождения из Петропавловской крепости приезжал на Дон и знаменитый революционер Н.А. Морозов и читал лекции. Были статьи и рассказы Серафимовича, были сообщения о выставках И.И. Крылова, о выступлениях скрипачей Думчева, Игумнова и Эрденко, о приезде и выступлении певицы Плевинской.
Контактировала я и с Борисом Аполлоновичем Шумаковым — он был одним из первых выпускников ДПИ (специальность — гидротехника и мелиорация, выпуск 1914 года), вместе с Домбровским и Лисовским в 1911-12 гг. В связи с закрытием ДПИ из-за революционных выступлений студентов работал в Средней Азии. Хорошо знал события тех времён, студенческий быт.
Мои же студенты понемногу отошли от занятий в Музее. Я тоже стала там появляться реже, пока заведующая библиотекой Ахмадулина не предложила мне уникальные материалы — выписки из донесений жандармских агентов. Оказывалось, что в Новочеркасске не только были революционные организации (в железнодорожных мастерских, среди студентов, среди преподавателей ДПИ, даже в духовной семинарии), но и существовала служба контрразведки: агенты жандармерии регулярно сообщали о деятельности этих кружков и организаций. Эту службу организовал генерал-лейтенант барон фон Таубе, назначенный в 1909 году атаманом Донского казачьего войска (до приезда на Дон он был командиром отдельного корпуса жандармов). Борис Аполлонович подтвердил это. Среди их студентов был разоблачён один такой агент — Плебинский. Хотя возражал, что его друг Домбровский был революционером — ведь у него дядя был генерал-губернатором Туркестанского военного округа. К нему-то они и отправились в 1911 году, где работали: Домбровский -племянник — по изучению полезных ископаемых Казахстана, Шумаков — по орошению, Лисовский — по развитию сельского хозяйства.
Эти сообщения заставили переосмыслить весь план пьесы — перевести её с романтических на революционные рельсы, рассматривать понятие «честь» не с точки зрения любви и верности, а с точки зрения общественной и политической: не может честный человек мириться с той обстановкой лжи и подлости, предательства, коррупции и воровства, неравенства и униженности народа, которая господствовала в царской России.

Исторический фон пьесы
В пьесе «Суд чести» действуют реальные лица, приводятся их реальные высказывания, взятые из газет, из дневника Ю.П. Кашинской, из донесений жандармских агентов. Поскольку материал сложен, перед каждым актом, да и перед всей пьесой даётся описание тогдашней общественной обстановки. Каждый акт датируется: не только год, но иногда и месяц и число. К сожалению, почти нет иллюстраций. В архиве семьи Вологдиных-Кашинских было много фотографий. Но после смерти Марии Павловны в 1983 году архивы попали к их ростовским наследникам, и воспользоваться удалось только тем, что сумели сохранить Н.М. Кравцова и К. Л. Ушакова.

(Продолжение следует).