Судьба человек

Говорила еще до недавнего времени: пьет, как сапожник, ругается, как сапожник…

После знакомства с мастером по ремонту обуви Артуром Карапетяном, я бы скорее сказала: интеллигентный, как сапожник, образованный, как сапожник, любит музыку, как сапожник…
Непросто подобрать себе обувь по ноге и по душе. Но однажды в любимых ботфортах поломался замок. Ну что тут можно сделать, где найти такой нестандартный замок? Прямо мир рушится. Пришла к Артуру, и оказалось – все очень просто: достаточно только поменять «бегунок»…
А однажды всю нашу семейную обувь изгрыз наш же дурацкий щенок. И даже Артур замахал на меня руками, когда я вошла в мастерскую с шестью парами изуродованных туфель. Но все-таки взялся и сделал настолько красиво и тонко, что теперь жалко выбрасывать эту обувь, уже состарившуюся, — из-за того, что на ней печать авторской, художественной работы.
Как-то порвался о забор кожаный плащ розового цвета. Сразу вспомнился Артур, с его склонностью к изящной работе. И он склеил кожу, да так, что я и найти не могу теперь идеальный шрамчик на месте жуткой дырищи…
Когда я брала у Артура интервью, пришла его клиентка с любимыми старыми босоножками и сказала, что уже давно не живет в этом районе, но всю обувь носит ремонтировать только к Артуру.
Вот и я так же.
— Образование помогает, или, может быть, мешает практически без выходных целыми днями сидеть в своей будочке и починять обувь?
— Я по профессии мастер, который моделирует и шьет обувь. Я делаю все, что касается обуви, — «от» и «до». Образование, конечно, не мешает, но если бы была возможность работать по специальности, я бы больше пользы принес. В Армении я работал мастером, технологом на обувной фабрике. Мы шили обувь. То, что я вижу сейчас, не обувь, а абсурд, — что дорогая, что дешевая…
— Вы имеете в виду то, что мы вам приносим в починку?
— И это тоже, но я иногда просто иду на рынок и смотрю: что нового, какая мода пошла, какие тенденции, какие модели… И вижу, что хорошего мало. Среди дешевой обуви – 90 процентов неграмотно сшитых, среди дорогой – 60 процентов…Хотелось бы мне вложить свое мастерство и труд, чтобы поработали бы и ум мой, и руки — для людей…
— А как давно вы в сапожном деле?
— Сколько себя помню. Мой отец работал на фабрике «Масис» в Ереване. Он — хороший мастер ручной работы. И он меня учил, и я с молодых лет сам работал на обувной фабрике. Умею профессионально шить обувь — и вручную, и используя современные технологии.
Закончил Ереванский техникум легкой промышленности по специальности «моделирование обуви». Семь лет работал на обувной фабрике «Гарни» под Ереваном. Но не скажу, что знаю свою профессию на все сто процентов. С первого взгляда кажется легко: гвоздики забивать, но в этой профессии учишься до конца жизни. Есть очень тонкие моменты.
— А все дети вашего отца пошли по его стопам?
— Брат тоже умеет шить обувь, но как любитель. Ему это дело не так по душе пришлось.
— А почему именно в Армении расположились известные обувные фабрики? Что, у армян есть такая склонность к шитью обуви?
— Не только к обуви. Например, в Армении расположены и известные ювелирные фабрики. Армяне – такой народ, в них вложено мастерство.
Любую профессию возьмите, восемь из десяти армян стараются стать в ней лучшими мастерами. Поэтому у нас самые хорошие обувщики, ювелиры, часовщики. Двадцать лет назад в Армении было 6-7 обувных фабрик. Сейчас 50 частных цехов шьют очень хорошую обувь, изящной работы, которая может составить конкуренцию продукции иностранных производителей…
— А почему же мы ее не видим?
— Во-первых, ее не так много. Во-вторых, ее привозят в основном в большие города России, ближнего и дальнего Зарубежья. В Россию – меньше, потому что, из-за дороговизны таможенных пошлин, пока она дойдет до покупателя, становится «золотой».
— А как вы оказались в России?
— Я приехал в Новочеркасск один, и в городе у меня не было никого и ничего. Решился, потому что верил: мои руки будут нужны. Начинал обживаться с единственной ложки. Устроился помощником мастера по ремонту обуви, потом сам взял мастерскую в аренду…Когда хозяин продавал мастерскую, я выкупил. Инструменты у меня были свои. Инструменты – это моя гордость. Все — заказные, привез с собой из Еревана. В Ереване есть мастера, которые делают сапожный инструмент под заказ. А наша работа зависит от качества инструмента. Хочешь делать хорошую работу – надо иметь профессиональный инструмент.
— Вы боялись, что будет трудно?
— Я так и предполагал, что будет трудно. Сначала было трудно, потому что, до меня, не знаю, кто и как, но испоганили репутацию этой мастерской. Но верил, что со временем люди поймут, что здесь работает мастер, а не «сапожник». Это слово не по мне. Сапожник сделает одну работу, мастер – другую. Вот уже семь лет люди приезжают из разных концов города, и даже из Аксая и Ростова. Все довольны, и самому приятно, что делаю для людей доброе дело. Но беспокоит, что много некачественной обуви, причем год за годом качество падает.
— А низкое качество, может быть, вам на руку, как мастеру по ремонту?
— Качество падает до такой степени, что это уже не влияет на количество заказов. От этого еще хуже. Люди покупают обувь и сразу выбрасывают, до ремонта дело не доходит…
— Как вы складываете цены на свою работу?
— Я называю свои цены. Это зависит от социального положения клиента. С пенсионера не возьму ту же сумму, что с работающего человека. Еще цена зависит от качества материала и сложности работы. Не связываю свои расценки с ценами, существующими в городе. Я себе цену знаю. Лишнего не беру, мне лишнего не надо.
— А неинтересная для вас работа существует?
— Вся работа интересная, просто есть сложная и есть простая. Это часть моей профессии, и она вся мне интересна. И я ее стараюсь выполнить как можно лучше.
— А свойственны вашей профессии профессиональные заболевания?
— Когда много приходится с клеем работать, это вредно для легких, желудка, печени, поджелудочной железы…Вредны для организма и все остальные химикаты – растворители, обезжириватели…
— А все-таки почему говорят: «…пьет, как сапожник»…?
— Потому что сапожники – самые добрые люди, у которых всегда собираются друзья пообщаться. Теплая компания. А теплая компания без спиртного не бывает.
— А «…ругается, как сапожник»?
— Армянское радио спрашивают: «Откуда берется мат?» «Мат рождается у сапожников, парикмахеры его поправляют, а таксисты распространяют…» А что касается меня, я практически не пью и очень редко ругаюсь, причем по-русски лучше получается — похоже на мысли вслух…
— А вам понравился наш город?
— Небольшой, нешумный, зеленый. Люди в основном доброжелательные.
— А клиенты?
— Тоже разные, но хороших больше. Ко мне идут в основном хорошие. Спустя семь лет люди получше узнали меня. Со многими дружеские, уважительные отношения.
— Вы работаете без выходных, и рабочий день у вас ненормированный. Не устаете?
— Может быть, и устаю, но я этого совсем не чувствую. Больше тревожит моральная усталость, связанная с проблемами, которых становится все больше. А в субботу-воскресенье лежать на диване – натура не такая. После работы общаюсь с друзьями, которые у меня есть и среди земляков, но среди русских больше. Долго дружим, могу на них положиться. Можем выпить немного коньяку. Хорошо отдохнуть — это не значит больше выпить.
— А у вас в семье армянский уклад? (Семья – жена и двое сыновей – приехали к Артуру восемь лет назад, потому что было желание жить вместе).
— Есть рамки, за которые нельзя выходить в общении с окружающими людьми. В любой нации дети до конца жизни должны уважать родителей. Не «слушаться», а любить и уважать. Мне нравится, как в семьях моих друзей, и русских в том числе, дети относятся к родителям, и как к своим родителям относятся мои друзья…Они взрослые люди, а относятся к родителям, будто им семь лет. Душа радуется. Мне бы хотелось, чтобы в воспитании детей больше было заложено уважения к родителям. У армян есть пословица: «Родителей не продают и не покупают». Это значит, родителей не выбирают. Родитель всегда прав. Мне будет 90 лет, а к родителям, если они будут живы, я буду относиться так, будто я еще ребенок. Это святое. Вы думаете, что это наше национальное? Но такое отношение должно быть у любого нормального человека.
— А русский язык так хорошо вы здесь выучили?
— Нас учили русскому языку в школе, но негде было практиковаться. А я с малых лет общался, ездил по соревнованиям два-три раза в год. И я понимал, что чем лучше я буду учиться, тем лучше будет мой русский язык. Вот и пригодился.
— А где же у вас фотографии полуобнаженных девушек, которые обычно украшают будочки сапожников?
— Сначала и у меня висели: от предшественников остались. Но мне было как-то не по себе. И люди высказывали: такой воспитанный человек, а зачем над головой такое фото? Потом и самому стыдно стало.
— А кухня армянская в вашей семье преобладает?
— Армянская кухня, конечно, самая лучшая. Но и русский борщ тоже неплохой, и русская окрошка.
— У вас из будочки постоянно звучит хорошая негромкая музыка…
— Люблю слушать музыку — любого жанра. Помогает, снимает усталость, успокаивает…

Фото Николая Склярова