Воспоминания, которые мы сегодня публикуем, оставил Николай Павлович Чернов, чья учеба в институте растянулась на 12 лет: сначала ее прервала служба в Рабоче-Крестьянской Красной армии (РККА), а затем — Великая Отечественная война, начавшаяся 66 лет назад и длившаяся 1418 дней и ночей.

Я не могу сказать, что начало Великой Отечественной войны 1941-1945 годов стало для меня и моих сверстников неожиданностью. Ведь еще в 1939 году был срочно созван президиум Верховного Совета СССР для принятия нового закона «О всеобщей воинской обязанности». Было 1 сентября 1939 года: я только что поступил на первый курс ЛПИ — Ленинградского ордена Ленина политехнического института имени М.И. Калинина. Выйдя вечером из студенческой столовой, мы выслушали транслировавшуюся по радио речь наркома обороны СССР К.Е. Ворошилова и призадумались.
По старому закону в армию призывали в 22 года. По новому же закону призыву подлежали уже 20-летние. А лиц с полным средним образованием (к каковым относился и я) стало возможно призывать вообще в возрасте 17 лет 8 месяцев (именно столько мне исполнилось 24 августа 1939 года). И я понял, что на студенческой скамье мне больше не сидеть — по крайней мере, ближайшие 2 года. Но я даже представить себе не мог, что служить мне и моим сверстникам придется не 2 года, а долгие 7 лет.
Повестку в армию мне вручили 1 октября, 4 октября я прошел медкомиссию, а 9 октября нас погрузили в вагоны и повезли на юг. В Новочеркасске эшелон останавливался дважды: перед станцией и у кирпичных заводов. Мне повезло: из моей станицы Кривянской шел на работу в город мой сосед и приятель Саша Страданченков, которому я и отдал чемодан со своими вещами. А вот новочеркасец Жора Маслов, живший в балке у мясокомбината, во время второй остановки не решился отнести чемодан домой, опасаясь отстать от эшелона. И хотя мы стояли довольно долго, Жоре пришлось везти вещи в Закавказье.
С тех пор минуло полтора года, и до увольнения в запас нам оставалось лишь полгода: в то время рядовые служили по 2 года, а сержанты — по 3. Нам не раз предлагали из Тбилиси, где нам выпало служить в зенитной батарее, съездить в Баку — в полковую школу, где готовили командиров орудий и отделений. Но мы каждый раз отказывались: не хотели терять лишний год — хотели скорее вернуться на учебу в свои вузы. Но нам, имевшим среднее образование, и без полковой школы присвоили звания младших сержантов после формального экзамена.
На втором году моей службы — в июне 1941 года — в лагеря вновь направили нашу первую батарею. За время службы это был уже второй мой выезд в лагерь, который располагался вблизи Вазгани, где базировались скоростные бомбардировщики (СБ). Здесь-то я и получил извещение на присланную отцом посылку. Поэтому в ближайшее же воскресенье — 22 июня — я поехал со старшиной на полуторке в Тбилиси — в нашу часть на почту.
Приехали. Старшина пошел на свою квартиру, которая находилась в том же здании, что и наши казармы. Я же направился в солдатскую столовую, из которой уже выходили позавтракавшие в первую смену красноармейцы. Только я намерился проскочить между ними в дверь, как меня поманил пальцем боец из пехотной роты, слывший выдумщиком и вруном. Когда я подошел к нему, он мне сказал: «Началась война! Бомбили Киев, Минск и другие наши города». Но я не поверил и отмахнулся от него, как от назойливой мухи со словами: «Ты ничего иного придумать не мог?». Спросил и зашел в столовую.
В столовой висел бытовой репродуктор. Из него доносились слова: «Внимание, внимание! Передаем речь товарища Молотова». Речь было слышно плохо, и я вышел во двор, где висел уличный репродуктор в виде рупора. Стою, слушаю. Вдруг раздается команда дежурного по части: «Смирно! Товарищ майор…». Дежурный не договорил, так как майор — командир нашего батальона — скомандовал: «Отставить! Вольно!». И подозвал меня к себе. Я подошел и отдал честь (это приветствие долгое время отсутствовало в РККА и было введено лишь в 1940 году).
— Обстановка ясна? — спросил меня майор. — С кем приехали из лагеря?
— Со старшиной, — ответил я ему.
— Где он?
— Дома.
— Идите к старшине, грузите в машину горючее, масло и езжайте назад в лагерь. А батарею немедленно ведите на предназначенную для нее позицию! — приказал комбат.
В первые дни войны у сержантов со средним образованием принимали экзамены на звание младшего лейтенанта. Комбат предложил нам сдать их, но мы вновь отказались: война ведь будет длиться не вечно, поэтому после ее окончания мы, сержанты, уволимся быстрее, чем офицеры, и вновь пойдем учиться в свои институты. И опять я не мог даже предположить, что сделать это мне удастся лишь в 1946 году. Но продолжить учебу мне пришлось уже не в Ленинградском, а в Новочеркасском политехническом институте.
На снимке: отличник РККА (об этом свидетельствует значок), младший сержант (об этом говорит треугольник в центре петлицы) Николай Чернов. Тбилиси, 1940 год.