Студенты, они и на ОУП — студенты

«Когда стареешь, чаще думаешь о своей молодости».
А.Дюма — отец.

Основную часть контингента студентов отделения ускоренной подготовки (ОУП) составляли иногородние. Общежитий у НПИ тогда было всего четыре (5-е, с поликлиникой, построили к середине 1954 года). В самом большом из них — конструктивистской «коробочке» — поселили приезжих девчат-дам, а нам, парням-мужчинам, пришлось снимать комнаты и «углы» у горожан (большую часть оплаты за жилье компенсировал институт).
Первый студенческий год я жил на Красноармейской, 10, потом, до выпуска, в двухэтажном угловом доме с магазином напротив Старого (Азовского) базара. Там мы снимали комнату на четверых. В компании со мной были: Павел Калашников и два его сокурсника — заядлые меломаны. По воскресным дням они ходили на толкучку и покупали патефонные пластинки на рентгеновских пленках с записями песен Петра Лещенко, Александра Вертинского и других недоступных массовому советскому слушателю певцов.
Прослушав и обсудив новое приобретение, начинали заниматься. Условия для этого, надо сказать, были не самые подходящие, но мы приспосабливались. Не только читали, писали, но еще и делали массу чертежей, в том числе и большеформатных. Курсовые проекты по архитектуре выполнялись еще и с обязательной отмывкой (иллюминацией).
Учиться в техническом вузе — труд нелегкий, а в ускоренном режиме, тем более. В течение двух лет нам пришлось изучить двадцать три учебных дисциплины, при этом некоторые включали в себя по два, а то и три самостоятельных предмета. В зачетной ведомости (приложение к диплому) одной строкой идут: «Начертательная геометрия и строительное черчение», «Стальные конструкции и технология сварки», «Гидравлика, водоснабжение и канализация» и еще ряд таких гибридов.
Лекционные занятия чередовались с выполнением лабораторных работ, разного рода практических заданий, написанием рефератов и т.п. Теоретические знания по геодезии закреплялись учебной практикой, а по циклу специальных предметов пришлось выполнить десять курсовых проектов. Кроме этого было еще две производственные практики, по итогам которых представлялись многостраничные, с рисунками и фотографиями, отчеты.
Но… одной духовной пищей сыт не будешь.
Студенты во все времена питаются как попало, наживая гастриты и прочие кишечно-желудочные неприятности. Мы старались хоть как-то регулировать этот процесс. Завтракали и ужинали на квартире. Чай, кефир с хлебом или булочкой; в большом ходу были пирожки с ливером, килька в томате, плавленые сырки… Обедали, как правило, в институтской столовой или в столовой № 1 на ул. Московской (теперь там игровой клуб «Миллион» с баром). В моменты полного безденежья (четырехсотрублевой стипендии, даже при тогдашних сносных ценах, на месяц не хватало) выручало студенческое братство: «хлеба краюшку и ту пополам». Случалось порой и так, как поется в студенческой песенке:
«Бывали дни «веселые»,
Когда совсем не ел.
Не то, что было нечего,
А просто не хотел».
Иногда удавалось полакомиться домашней едой у Анатолия Жирякова или у двоюродного брата — И.Г. Репникова, который женился в 1948 году и жил в то время на проспекте Коминтерна (Ермака). Я старался не очень обременять их своими посещениями, но иногда заходил. Как родственника, его жена Анна угощала меня чем-нибудь вкусненьким. В выходные старался побывать у родителей (в ст. Кривянской), но это удавалось довольно редко.
Жиряков имел отдельную комнату в квартире отца на улице Бакунина. Пока его жена Тося была на работе, мы «грызли гранит наук». Часто такое бывало в дни подготовки к экзаменам. У них я участвовал и в праздничных застольях. Анатолий познакомил меня со своим дядей — главным художником Новочеркасского драмтеатра Иваном Семеновичем Жиряковым. Однажды нам представилась возможность наблюдать, как он расписывал огромный задник к какому-то спектаклю. Театр в то время находился на улице Карла Маркса. Теперь там Центр эстетического воспитания молодежи, а улице возвращено прежнее название — Дворцовая.
В начале 50-х годов в труппу Новочеркасского драмтеатра (тогда у него еще не было имени) влилась группа молодых артистов, что сразу же повысило его, как теперь говорят, рейтинг. Среди них выделялся актер Г.Иванов. однако популярность оказалась для него гибельной — он спился и рано умер. Из той когорты долго и успешно служил в театре В.Решетов, ставший заслуженным артистом РСФСР. Умер Виктор Михайлович в 1998 году.
У Жиряковых я познакомился и с Павлом Степановым — будущим ректором НИМИ, а в то время аспирантом инженерно-мелиоративного института. Его жена — красавица Нина Макарова была двоюродной сестрой Анатолия. С ней мы какое-то время учились в техникуме. После первого или второго курса «японка», так называли Нину за необычный разрез глаз, ушла в Учительский институт (он занимал нынешний «старый» корпус НТПП) и позже вернулась в строительный техникум уже в качестве преподавателя русского языка и литературы. Бывают в жизни такие зигзаги.
Мы, как и положено студентам, не только учились, справлялись с бытом, но и, как могли, развлекались. Правда, по сравнению с обычными студентами, времени на развлечения у нас было значительно меньше. И все же мы его находили. Ходили в кино, театр, на концерты; бывали на танц- и спортплощадках. «Постучать» мячом в непогоду можно было в спортзале, где теперь Римско-католический приход (нынешние спортивные корпуса построили хозспособом в 1960-70-х годах); организовывали, обычно в общежитии у девчат, вечеринки. Участвовали в общественной жизни института. Работали на субботниках по уборке и благоустройству закрепленных за НПИ территорий, а также на прокладке трамвайного пути. В январе 1954 года первый маршрут «Проспект Жданова — НЭВЗ им. Буденного» начал обслуживать пассажиров. Не обходились без нас майские и ноябрьские демонстрации.
Бывали у нас и жаркие дискуссии. Одна из них, по поводу старосты Н.Гербут, противопоставившей себя группе, закончилась публикацией в «Кадрах индустрии» 20.11.53 г. Заметку «Справедливые упреки» подписали комсорг В.Репников, профорг Л.Ковалев, член факультетского бюро ВЛКСМ А.Бавыка. Наши упреки были направлены не только в адрес старосты, но и декана, и особенно его заместителя И.С. Дурова, который поддерживал старосту, а группу обвинял в каком-то «заговоре». В конце концов все уладилось.
Кстати, хочу исправить неточность, допущенную мной в предыдущей части воспоминаний. К.А. Хрисохоиди стал кандидатом технических наук в 1949 году, а И.С. Дуров — в 1950 г.
Среди ускоренников я был в числе самых молодых. И влюбчивым. К упомянутой неудачнице Зое Кашенцевой я был неравнодушен еще в техникуме, но тогда она была занята. Появление ее во втором потоке ускоренников для меня многое значило. Хотелось петь: «Я встретил Вас и все былое…» Мы стали встречаться. Пришлось помогать ей по математике и, особенно, по начертательной геометрии. Увы, экзамены за первый семестр она не смогла сдать и уехала домой. Я немного пострадал и «приударил» за студенткой четвертого курса мехфака Галей Кистяневой. Это была симпатичная, веселая и умная девушка. Мы славно с ней дружили: гуляли по городу, ходили в кино и на танцы. Однажды попали на танцевальный вечер, проводившийся в общежитии политехников по улице Советской (теперь Атаманская), 28. Тогда я, конечно, не знал, что это старинное здание с колоннами без капителей, одно из первых капитальных зданий Нового Черкасска, принадлежало генералу Курнакову и что в нем в 1817 году сыграли роскошную свадьбу сына атамана Платова Ивана с внучкой атамана Ефремова Анной.
Моя подруга не возражала бы и против скромной студенческой (позже их стали называть комсомольскими) свадьбы, но я к этому серьезному шагу еще не был готов. На том и разошлись. Судьбе было угодно, чтобы через пять лет моей женой стала другая Галя — Галина Павловна Сергеева, с которой мы живем уже сорок восемь лет. А за время нашей учебы только двое ускоренников — Александр Бавыка и Антонина Феофилова стали мужем и женой.

(Продолжение следует).