Путевые заметки

Едем в плацкартном вагоне пассажирского поезда. Час назад отправились из Москвы. В нашем вагоне пассажиры в основном едут до Шахт, Новочеркасска, Ростова — земляки. Устроились, разместились. Настроение у людей благодушное, отпускное. Но вскоре покой был нарушен. Двое мужчин среднего возраста в нашем купе (боковые места) начали пить сорокоградусную. К ним присоединился третий. Голоса их раздавались все громче, мат становился все гуще. Дошло до выяснения отношений («Ты меня уважаешь?»). Все это по известному алгоритму перешло в легкую (пока) потасовку.
Вынужден был вмешаться; сказал выпивохам, что вызову наряд милиции, и их снимут с поезда на ближайшей станции. Видимо, они не настолько были пьяны, чтобы не понять реальность такой перспективы, испугались, приутихли. Один из мужчин подсел ко мне, и начался у нас душевный разговор. Применяю это слово без кавычек, в его истинном значении — действительно оправдалась пословица: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
Олег (так зовут моего собеседника) 15 лет проработал шахтером. Показывает загрубелые ладони, говорит: «Вот этими руками добывал уголь!». Пришла «катастройка». Шахты, одна за другой, закрывались, тысячи шахтеров, в их числе Олег, оказались без работы. Город Шахты оказался в бедственном положении. Олег вынужден был наняться дворником в Москве. В г. Шахты — его мама, 76 лет, двое сыновей-подростков.
Олег об этом не говорил, но я подумал вот о чем. Шахтерское племя — гордое племя. Шахтерская профессия была одной из самых почетных в социалистическом государстве — СССР. Высокая зарплата (соизмеримая с зарплатой директора шахты, министра), высокие правительственные награды (бригадир шахтеров в г. Шахты – М. Чих — дважды Герой Социалистического труда); санатории, дома отдыха — все это было. Шахтер обладал законным чувством собственного достоинства, знал себе цену. Были шахтерские династии. Вдруг все это исчезло. Правящий режим сделал так, что шахтеры стали не нужны своей стране.
«Рынок все отрегулирует». Вот он и «регулирует». Капиталисту пока что выгоднее применять газ вместо угля. Но так будет 10-15 лет, а далее наступит жесточайший дефицит газа, надо будет заново строить шахты, вкладывать огромные инвестиции. Безрадостная перспектива. Но власти действуют по принципу: «После нас — хоть потоп».
Но вернемся к нашей беседе. Еще до ее начала Олег несколько раз включал магнитофон, звучала песня: «Я вернусь к тебе, мама!» — тревожная, хватающая за душу. Олег плакал. Мне вспомнились есенинские строки: «Ты жива ль еще, моя старушка?». Напомнил Олегу о фильме «Калина красная» Василия Шукшина, где с потрясающей силой звучит эта песня в исполнении молодых заключенных. Олег воскликнул: «А ведь я сидел с Шукшиным за одним столом!». Рассказал, что во время съемок фильма по произведению Михаила Шолохова «Они сражались за Родину» состоялась встреча киноактеров — В. Шукшина, Ю. Никулина и других — с коллективом шахты, где работал Олег. Было застолье, куда в числе многих шахтеров был приглашен и Олег, в то время — молодой передовик производства.
Вот такая была у меня дорожная встреча. На следующий день Олег был трезв и серьезен. Уходя, он подал мне руку, сказал: «Прости, отец, если что было не так…». А я от всей души пожелал ему и его семье всего самого наилучшего.