Глава IV
И вот, наконец, Германия. Мы вошли в Глейвиц, очень неудобный для движения танков. Расположились на западной его окраине. В этом маленьком городке освободили 20 тысяч русских, из них 5 тысяч женщин. Что стоило пережить эту безмерную их радость!
На окраине села Гисмандорф заняли оборону: два танка, 100-миллиметровая пушка, мотопехотный взвод и наш саперный. Артиллеристы выбрали себе позицию за железной дорогой. Нам приказали с наступлением темноты установить минное поле на дороге и вдоль ее. Я работал в паре с Калюжиным. Вечером подошла машина. Мы сгрузили 50 штук противотанковых мин и положенные к ним взрыватели. Впереди нас была невысокая насыпь. Мы начали осторожно продвигаться к ней. Вначале по двое, по трое, а потом уже и все отделение. Моментально разнесли мины по фронту в 100 метров, там, где могли пройти танки. Грунт был мягкий, и мы быстро их установили. Но дорогу заминировать как следует не смогли. Она была асфальтирована, а долбить нечем. Пришлось просто разложить их и прикрыть всяким хламом, благо его много валялось повсюду. Ряд мин растянули на 30 метров таким образом, что если их соединить в одну линию, то ни колесный, ни гусеничный транспорт не пройдет.
Все это время немцы находились в километре от нас, в деревне. Они, видимо, решили, что мы пируем в Глейвице и тоже не преминули отдохнуть. Но, как выяснилось позже, они ждали подхода танкового подразделения. А утром начали наступление.
Я предупредил командира расчета, что будем стоять вместе. Когда пойдут танки, не надо спешить их бить, они подорвутся на наших минах. На флангах БТР и пехота, вот их следует отсечь. Так и получилось, как надумали. Подпустили на 200 метров БТР и начали бить. Сначала загорелся один, потом второй. Танк и самоходка подорвались на наших минах. Пехота залегла. Атака захлебнулась. Немцы отошли.
Когда стемнело, мы с Пашей Калюжиным и еще три-четыре сапера пошли посмотреть на результаты нашей работы. Первым стоял Т-4, «Тигр» с открытыми люками. Левая гусеница перебита, ее выбросило из-под катка вперед, и она, вытянувшись, лежала на дороге. У самоходки тоже вырвало гусеницу. Не успели отойти, как услышали взрыв. Подбежали и увидели: возле танка лежит солдат Коссинский, над ним саперы. Спрашиваю, что произошло? Оказывается, когда мы с Калюжиным осматривали самоходку, два сапера залезли в «Тигр», один из них пытался повернуть башню, и ему это удалось. Пушкой он подвинул Коссинского, и тот, чтобы не упасть, поставил ногу на гусеницу, которая лежала на мине. И та взорвалась.
Так глупо погиб Саша Коссинский, хороший, исполнительный солдат. Легкий, открытый, простодушный, дружелюбный, уступчивый, он поразительно точно копировал пение птиц. Бывало, идем уставшие ночью по деревне, и кто-либо скажет: «Саша, разбуди петухов». И стоит ему запеть, как тут же просыпались петухи, и поднимался шум на всю округу.
За успешно проведенную операцию близ Гисмандорфа я и П.Калюжин П. получили ордена Красной Звезды.
В апреле 1945 года наш Украинский фронт, которым после гибели Н.Ф. Ватутина командовал И.С. Конев, по замыслу ставки должен был наступать южнее Берлина, выйти к реке Эльбе и встретиться с американцами. В лоб на Берлин шли войска Г.К. Жукова, севернее – Белорусский фронт А.В. Василевского.
В берлинской операции произошел эпизод, который мог стоить нашему взводу жизни. Уничтожив небольшой заслон, наша 69-я бригада двинулась маршем в направлении к Эльбе. Комбриг приказал посадить саперный взвод на танки, чтобы мы могли снимать все заслоны на их пути. Танкисты любили десант, обзор у них ограничен, а тут столько глаз, да еще с оружием. Обычно они нас сбрасывали, когда разворачивались для атаки. Так было и в этот раз. Перед селом они нас оставили, а сами вышли на возвышенность, затем стали спускаться вниз. И тут передний танк увидел хвост немецкой колонны, пытавшейся скрыться в лесу. Если бы наши танки пошли следом, они наверняка бы их уничтожили. Но получилось по-другому: наши танки прошли все село, поднялись на возвышенность и скрылись из виду. Немцы беспрепятственно ушли прямо.
Нас было человек восемь. Подошли к перекрестку и двинулись вслед за танками пешком. Мы с командиром взвода Гандерским приняли такое решение: танки нам не догнать, остановимся в доме возле дороги, только не в крайнем – мы на этом однажды обожглись. Выбрали двухэтажный дом с садом в ста метрах от дороги. У нас был «нз» продуктов, и мы расположились с комфортом. В доме проживали две семейные пары: пожилые за 60 и молодые где-то до сорока лет. Они заняли первый этаж, а нам выделили комнату на втором с видом на шоссе. Пожилая женщина посоветовала наблюдать за дорогой, могут появиться немецкие солдаты. Она, конечно, имела в виду тех, что так удачно скрылись от наших танков. Я почему-то был уверен, что немцы удрали и больше не вернутся.
Женщина принесла нам консервированные овощи, бутылку вина, но посидеть с нами отказалась. У кого-то нашлась фляжка с остатками водки. Сидели так спокойно, так хорошо, каждый вспоминал самое дорогое: дом, семью, жену, детей, а кто друзей детства, подругу. Мы совершенно забыли, что находимся не в родной стране, а в логове врага, рядом опасность.
Мы ждали своих, чтобы на попутных догнать танковый полк, которому были переданы. Дорога свободна – ни одной машины, ни одного человека. И вдруг входит немка, видит, что я самый трезвый, берет меня за руку и, взволнованно жестикулируя, подводит к окну. К ужасу я вижу колонну немцев: впереди танк, за ним БТР, дальше машины с солдатами. Колонна движется медленно и уже приближается к нашему дому. Я сказал: «Ребята, — немцы! Без паники, тихо выходим во двор». Немка провела нас через калитку в сад, указала, где глубокая канава, махнула рукой, куда надо бежать, затем быстро ушла в дом. Я подумал, стоит кому-то из них открыть окно и крикнуть, что здесь русские, — не миновать нам беды.
Пока мы размышляли, что делать, из-за соседнего дома выскочил человек в плаще. Увидел нас, сбросил плащ с погонами младшего лейтенанта артиллерии, спрыгнул в канаву и на четвереньках пополз, мы следом за ним. Канава глубокая, берега в зарослях ивняка, и это нас спасло. На четвереньках добрались до крайнего дома, здесь канава поворачивала от шоссе в поле. Мы выбрались наружу и, пригибаясь, побежали, чувствуя, что за нами уже никто не гонится. Километра через полтора остановились. Я, молодой, здоровый, сильный, больше не мог двигаться. Сел у воды, снял сапоги и стал выжимать портянки. Остальные последовали моему приему. Вот, что значит, когда забываешься, утрачиваешь бдительность. Не всем удалось тогда благополучно уйти, троих мы так и не дождались, очевидно, они погибли. А вечером вышли к своей бригаде.
И вот штурм Берлина. Наступая в северо-восточном направлении, девятый механизированный корпус в ночь на 21 апреля переправился на северный берег канала Гельтов, перерезал берлинскую кольцевую дорогу. Наша 69-я механизированная бригада вступила в пригороды Штеглиц, Фраденау и совместно с 91-ой танковой бригадой ворвалась в центральные районы Берлина, вышла на основную магистраль, ведущую к рейхстагу, овладела несколькими кварталами Шенеберга. Остальные части девятого механизированного корпуса, 70 и 71 бригады 2 мая замкнули кольцо окружения Берлина.
До рейхстага мы не дошли с километр, мне не удалось расписаться на его стене. И вот по какой причине. В Праге началось восстание против намерения немцев разрушить город. Телеграмму о помощи получил штаб командующего 1-ым Украинским фронтом Конева. Сталин дал директиву снять с берлинской операции две танковые армии. Одна из них и была наша под командованием Рыбалко П.С.
Армии шли двумя маршрутами: от Берлина на юг, к горам Судеты, затем пройти через них, выйти на равнину и форсированным маршем двигаться на Прагу. За четыре дня мы дошли к подножию гор.
Нашему саперному взводу была поставлена задача: найти проход в горах для танков, БТР и машин. К тому времени нас осталось 12 человек. С наступлением темноты мы двинулись в горы по хорошей проезжей дороге. Пройдя километра три, обнаружили снегоочиститель. Это такой треугольник, в который грузят камни для веса, а затем трактором или машиной возят по проезжей части для расчистки снега. Он был заминирован. Мы прождали больше получаса, пока наши специалисты-саперы разбирались в схеме минирования. Обезвредив мины, мы пошли дальше. Подошли к мосту через ущелье. Огромный висячий металлический пост был так умело взорван, что пробираться по нему можно было, как обезьяна, на четвереньках. Никакая техника здесь, конечно же, не пройдет.
Когда мы возвращались, я шел замыкающим. Смотрю, что-то людей на перекрестке много. Подходим ближе и видим: стоят несколько наших саперов, а к ним приближается группа немецких солдат во главе с обер-лейтенантом. Все произошло внезапно. И тут помог случай. В Берлине мы взяли к себе несколько солдат, побывавших в плену в Германии. Один из них хорошо говорил по-немецки. Я попросил его сказать, что Берлин пал и пусть они сдаются. Офицер улыбнулся и ответил, что еще рано, а потом посветил на дорожный указатель, посмотрел на карту в планшете и развел руками, нам, мол, туда, а вам в другую сторону. Старший лейтенант Гандерский спокойно сказал: «Пошли, ребята». И первый шагнул с перекрестка. Я шел последним и думал, стоит сказать офицеру одно слово, и ни один из нас не увидит конец войны. Но он этого слова не сказал.
Утром 8 мая 1945 года мы перевалили через Судеты. С высоты птичьего полета увидели потрясающую картину: огромные массы немцев двигались двумя колоннами. Это были войска немецкого генерала, не подчинившегося Временному германскому правительству о капитуляции. Они решили сдаться союзникам, вернее сохранить свои части, чтобы служить новым хозяевам. Впереди нашей армии шли танки. Они подожгли несколько немецких машин. Образовалась пробка. Немцы в панике устремились в близлежащий лес. Передние танки, повернув стволы назад, тараном освободили перекресток. Мы прихватили 12 немецких автомашин вместе с шоферами, прошли по Праге и дошли до города Прандис. Для нас еще шла война, и гибли люди.
В Чехословакии мы стояли недолго, затем нас перебросили в Австрию. В городе Холлабрун простояли два года, а потом эшелонами перевезли в Германию, где в различные годы и сроки пришлось прослужить мне 15 лет.

Глава V
Сразу после войны в Германии была размещена группа советских войск, сокращенно ГСВГ. Служил я в саперном батальоне вначале в Вюнсдорфе, а затем в предместьях Рашилах. Красивейшее место возле озера. До войны здесь располагался аэродром, сохранились казармы, хороший клуб прямо на берегу. Зимой занимались боевой подготовкой, а на лето выезжали на Эльбу, где был построен учебный городок. Там собирались все саперные батальоны армии. Занятия проводились интересно. Соревновались, кто быстрее соберет паром, мост через реку. Затем одна рота устанавливает ночью минное поле из учебных мин, составляется необходимая документация. Другая рота должна произвести разведку, обозначить границы поля и извлечь из грунта ровно столько мин, сколько их указано в формуляре. Офицеры и сержанты в основном были специалисты высокого класса, прошли Великую Отечественную войну, но приходило новое пополнение, и его надо было обучать.
Однажды приходит приказ, в котором сообщается, что наш саперный батальон выделяется в расположение группы, созданной для съемок фильма «Падение Берлина». Это была грандиозная по замыслу эпопея с привлечением гражданского населения, пехоты, танков, артиллерии, авиации. В нашу задачу входило обеспечение взрывов бомб, снарядов, мин, показ горящих танков. Съемки проводились на Потсдамском полигоне.

(Продолжение следует).