Защита потребительских прав – штука тонкая. С обманом, обсчетом, обвесом и тому подобными явлениями все понятно – налицо явные нарушения, рассматриваемые соответствующими инстанциями. Нередки, однако, случаи, когда ущемляются права не имущественные, но моральные.
В народе это называется “ненавязчивым сервисом”.

Несколько лет тому назад магазин “Шрам”, рядом с которым я имею неудовольствие жить, был едва ли не самой популярной торговой точкой Черемушек: широкий ассортимент вкупе с продуманной ценовой политикой влекли к прилавку граждан со всех концов города. Сегодня от былого величия осталось одно воспоминание. Нет, толпы покупателей в “Шраме” по-прежнему наличествуют. Только объясняются они не столько народной любовью, сколько неторопливостью обслуживающего персонала. Наличие в большей части отделов не одной, а двух продавщиц проблему не решает: ждать часа Икс зачастую приходится по двадцать-сорок минут. По истечении этого времени покупатель рискует уйти-таки с пустыми руками: наличие того или иного товара в витрине вовсе не гарантирует, что вам его взвесят и упакуют. Во-первых, половина продуктов в продаже отсутствует и выставлена исключительно для того, чтобы услаждать взоры толпящихся посетителей. Во-вторых, вместо требуемого товара (если он, конечно, имеется в наличии) вам вполне могут вручить аналогичное изделие другого производителя – то, которое находится ближе к продавцу. Делается это, обычно, молча, безо всяких книксенов и извинений: дают – бери. В ответ на возмущенные протесты граждан, развращенных капиталистическим изобилием, работники торговли с нескрываемым осуждением сообщают, что все сыры (сосиски, масло, печенье) одинаковы, так что нечего, товарищ, носом вертеть. Отдельного упоминания достоин тот факт, что единицей измерения колбасы является не указанный в ценниках килограмм, а одна палка. Что именно вы хотите приобрести – деликатесную твердую или пролетарскую полукопченую – не имеет ни малейшего значения: хотите бутербродов – платите за весь колбасный батон. Ходят слухи, что сахар в “Шраме” скоро начнут продавать мешками, а туалетную бумагу – километрами. Лично меня это не удивит.
Иногда – в силу позднего времени или дурного характера покупателей – магазин пустеет. Но отсутствие потребителя ничуть не печалит персонал. Даже наоборот – искренне радует. Вот вам пример. Захожу я как-то за сыром. На часах – половина девятого, посетителей почти нет. Завидев в дверях мою одинокую фигуру, тетенька из мясомолочного тяжко вздыхает, перевешивается через прилавок и с мукой в голосе вопрошает у товарки из бакалеи: “Ой, Зин, что ж они все ходют и ходют? Уже и стемнело, а им все чего-нибудь надо!”. “Да-а-а, – устало отвечает ей Зина, – и когда им надоест?

В сравнении с вышеупомянутым “Шрамом” магазин “Дойчланд” куда как неплох: покупателей здесь обслуживают быстро, попыток отпустить рыбы вместо мяса и кефира вместо молока не предпринимают. Случаются, конечно, эксцессы (один мой знакомый приобрел коробку цветущей и пахнущей кильки, другой – изрядно потрепанный временем пирожок), но в общем эта торговая точка достойна не одного доброго слова. И все же именно в “Дойчланде” я столкнулась с полузабытыми прелестями традиционного советского обслуживания.
Мне приспичило купить черного хлеба – для худеющей девушки желание вполне естественное. Бегло обежав взглядом полки и не обнаружив на них кирпичиков “Бородинского”, я поинтересовалась наличием товара у скучающей за прилавком продавщицы.
– А вы его видите? – елейным голосом поинтересовалась дама, выпадая из мечтательной задумчивости и глядя на меня, как на недоразвитую.
– Не вижу.
– А это потому что его тут нет!
– Я не заметила, – начинаю оправдываться я, – тем более, что за вами – еще две полки.
– На них булочки! – выяснив, что я недостаточно знакома с расположением товара, моя собеседница суровеет и лицом, и голосом. – А хлеб я туда не ложу!
…Моей диете происшествие в “Дойчланде” урона не нанесло – в конце концов, исключение мучного из рациона еще никому не вредило. И только одно не дает мне покоя: зачем барышне из хлебного понадобилось тратить силы и время на мое воспитание, если она могла ограничиться одним коротким словом “нет”?..

В Международный женский день почтенное семейство N., проживающее вдали от центра города, решило съездить к родственникам. Толкаться в общественном транспорте в праздничный день не хотелось, так что решено было воспользоваться услугами таксомоторной фирмы “Терьер”. Вызвав такси, семейство вышло на улицу и принялось ждать. Мимо проносились самые разнообразные машины, однако заветного авто с шашечками среди них не наблюдалось. Через пять минут ожидания заказанный транспорт не появился. Через десять – тоже. Через четверть часа разъяренная мать семейства принялась названивать в “Терьер” с требованием сатисфакции. “Водитель не смог к вам добраться”, – равнодушно сообщила диспетчер. “Как это – не смог?! – возопила гражданка N. – Дорога у нас заасфальтирована, автомобили совершенно свободно ездят в обоих направлениях. А шофер ваш сюда даже не заглядывал, иначе мы бы его увидели”. “Он не смог добраться”, – повторила диспетчер и положила трубку. Полагая, что инцидент исчерпан, мать семейства вернулась на боевой пост – ждать такси. Надо ли говорить, что представители таксомоторной фирмы не доехали до N. ни через пять, ни через пятьдесят пять минут?..
9 марта неугомонная гражданка N. дозвонилась до руководства фирмы и получила-таки извинения от заместителя директора. Вот только испорченного праздника ей не вернули. Хотя шофера “Терьера” тоже можно понять: разъезжать по окраинам в праздничный день не хочется никому. А что потребители имеют наглость селиться за пределами ул. Московской, так это их, потребителей, проблемы.

Вместо резюме – еще одна поучительная история трехлетней давности. Понадобилось мне как-то раз приличное издание “Цветов зла”. Товар не самый ходовой, но и не очень редкий – слава Богу, классическая литература у нас выпускается в больших количествах и хорошем качестве. Справить культурную нужду я решила в книжной лавке предпринимателя Шматакова. Сбыться благому порыву было не суждено. В ответ на вопрос, имеется ли в продаже поэт Бодлер, две барышни из отдела художественной литературы раздраженно поинтересовались, кто, собственно, такой упомянутый поэт и что конкретно он пишет. “Ничего, – говорю, – не пишет: он умер в девятнадцатом веке”. “Ну тогда у нас его нет!” – заключила одна из тружениц прилавка, недвусмысленно давая понять, что наша беседа окончена… Замечу, что и предприниматель Шматаков, и его торговая точка мне глубоко симпатичны, а персонал за прошедшие три года вполне мог смениться. Но покупать книги я, тем не менее, предпочитаю в Ростове. У продавцов, которые знают о существовании “Цветов зла” и понимают разницу между распространением литературы и торговлей сосисками. Я понесла моральный урон. Книжный магазин – материальный: потеря постоянного посетителя стоит недешево. Извлечь из происшедшего выгоду не удалось никому. А ведь счастье было так возможно…

Фото Николая Склярова