За долгие годы регулярных поездок в Пухляковку к корифею нашей газеты А.В.Калинину у нас, ее журналистов, установилось неписаное, но твердое и никогда ненарушаемое правило. Стоило нашей машине покинуть дорогой сердцу дом, чудесный сад и проулок, как в салоне разгорался “послеполетный разбор”. Все хотели поделиться с друзьями впечатлениями о зачастую многочасовых беседах писателя.

Никогда не забуду его рассказы о творческом наследии М.А.Шолохова, о всенародной подготовке к столетнему юбилею великого мастера слова. Стихи, проза, публицистика, устные произведения Анатолия Вениаминовича навсегда оседали в памяти.
Особенно взволновала меня страстная речь гостеприимного хозяина дома о возрождении идеи величия русского народа, славной истории казачества, обостренного восприятия их близости к православному славянскому братству. Вспомним клич фронтовиков Великой Отечественной войны “Вперед, славяне”. Не забыли мы и недавние события в Югославии, когда агрессивные круги США обрушили ракетно-бомбовые удары на многострадальную православную Сербию. Кто первым тогда встал на ее защиту? Русские дипломаты, воздушные десантники, казаки-добровольцы.
Так в наше время проявились традиции бескорыстной помощи русских солдат и донских казаков братьям-славянам в Балканской войне против турецких янычар.
— Побывайте дома у моего брата ветерана войны, — посоветовал мне в тот приезд в Пухляковку Анатолий Вениаминович. – Он вам расскажет немало интересного.
В Новочеркасске я поспешил на улицу Маяковского.
— Миша, к тебе пришли, — встретила меня хозяйская жена Флора Владимировна. Я десятки лет знал ее как детскую писательницу, талантливую поэтессу. А вот с мужем познакомился впервые. Он тяжело болел. Говорил с трудом, превозмогая боль. Тем не менее знакомство состоялось.
Мой собеседник М.Б.Сербич от предков не отмежевывался, но ими и не кичился. Он сам совершил немало подвигов во славу Отечества. Иначе служить Отчизне офицер Сербич не мог. Присяга присягой. Но есть еще верность заветам деда Михаила и отца Божидара.
Родоначальником казачьего рода Сербичей стал дед Михаил, бежавший на вольный Дон от турецкой резни. Казачий уклад жизни имел особенность. Принимая новичка в свою среду, станичный круг давал иноплеменнику фамилию по собственному, казачьему усмотрению. Так на Дону возникали семьи Грековых, Турчаниновых, Персиановых, Поляковых. В знак признания заслуг Михаила перед многострадальной Сербией вешенские казаки, в чьей станице он нашел себе приют, сохранили ему фамилию, полученную при крещении. Сын Михаила Сербича Божидар женился на новочеркасской казачке Нине Автономовой. Молодые супруги стали учителями.
Отец Нины Исидор Павлович и мать Елизавета Ивановна тоже были учителями, но по большому счету – народными просветителями. Исидор Павлович на Дону славился педагогическим дарованием, талантом организатора. Он со всей области Войска Донского собрал таких же, как сам, энтузиастов и на общие пожертвования для обездоленных учительских детей построил интернат. Ребята жили и питались бесплатно в том просторном здании, где и сегодня находится Дом учителя. Учились же дети в расположенной напротив знаменитой Платовской гимназии. Заведовал интернатом Исидор Павлович. В его семье было пятеро дочерей и четыре сына. Старший Александр рос бунтарем и заводилой. После расстрела в Черном море броненосца “Князь Потемкин-Таврический” в Платовской гимназии не на шутку разбушевались волнения революционной молодежи. Кто-то донес начальству, что гимназист Александр Автономов в знак протеста осквернил портрет царя смачным плевком. С гимназией Саше пришлось расстаться.
Образование он продолжил самостоятельно, с помощью родителей. Авторитет отца в войсковом правлении был настолько высок, что его просьба не осталась без результата – Сашу приняли в казачье юнкерское училище. В первую мировую войну хорунжий Автономов служил в Донском казачьем полку. А когда казаки бросили фронт и собрались в станице Каменской, Военно-Революционный комитет во главе с Подтелковым и Кривошлыковым направили Александра на помощь кубанским братьям-казакам.
Вот что сказано в энциклопедическом словаре 1987 года издания:
“Автономов Александр Исидорович (1890-1919 гг.) советский военачальник. В Гражданскую войну в 1918 г. главнокомандующий армии, вооруженными силами Кубанской Советской Республики, затем командовал отрядами на Северном Кавказе”.
В словаре не сказано, о чем позднее писал царский генерал А.И. Деникин: в бою под Екатеринодаром командарм А. Автономов сам встал к орудийной панораме, не спеша навел пушку и первым же снарядом в пух и прах разметал дом помещичьей экономии, в котором погиб генерал Л.Г.Корнилов.
Вскоре Александр Исидорович заболел тифом. Чтобы не оставить его на растерзание врагам, боевые товарищи взяли больного с собой, как писал А.С. Серафимович в романе “Железный поток”, покидавший кубанские степи по пути на Астрахань. В Кавказских горах он скончался на руках Серго Орджоникидзе.
Вот откуда тянулась та нить, которая влюбленного в образ дяди племянника, Михаила Сербича, привела в Тбилисское артиллерийское училище.
10 июня 1941 года с двумя “кубарями” в петлицах гимнастерки он прибыл под приграничные Черновцы в 593-й гаубичный полк 96-й горно-стрелковой дивизии приснопамятной 18-й армии. Командовал ею героически погибший позднее генерал Леселидзе, а “прославил” армию, уже после войны, ее бывший начальник политотдела Брежнев.
С гаубичным полком лейтенант Сербич отходил до Красного Луча. Несколько раз брал и сдавал Матвеев Курган. Из-под Лисичанска стороной обошел Новочеркасск. Через Дон переправился под Арпачином. Около станции Индюк, под Туапсе, 76-миллиметровая батарея пушек на конной тяге Михаила Сербича уперлась в горы и ни шагу назад. В составе бригады морской пехоты легендарного майора Цезаря Кунникова пушкари крепко поддержали матросов. В кровопролитных боях, под непрерывными бомбежками, совершая за день по несколько штыковых контратак, пехота непрерывно требовала огня. А потом и сама пошла в наступление.
В Горячем Ключе батарея перевооружилась на длинноствольные пушки с дульными тормозами ЗИС-3. Огнем, часто прямой наводкой, прокладывала она себе путь с полей Кубани до предместий Воронежа. Там она вошла в состав 211-го артполка 23-й стрелковой дивизии резерва Верховного главного командования. На Курской дуге, под всемирно известной Прохоровкой, бойцы старшего лейтенанта Сербича сожгли три фашистских танка.
Жестокие бои завязались за освобождение Украины. На Букринском плацдарме батарея Сербича оказалась единственной на значительном участке фронта. Комбат не спрашивал, сколько неприятеля противостоит его боевым товарищам, одно спрашивал – где враг. Его единственная батарея сделала, казалось, невозможное – накрыла снарядами и вывела из строя восемь немецких батарей. Он стрелял с таким же точным расчетом, каким в Гражданскую войну прославился его дядя Александр Автономов.
Но самую глубокую зарубку в памяти Сербича оставила дуэль с фашистской батареей 201-миллиметровых пушек под Каневом. Она прикрывалась холмом, на котором над Днепром возвышался памятник великому Кобзарю. Высочайшее мастерство огневики Сербича проявили не только в том, что своими 76-миллиметровыми снарядами заставили навечно замолчать крупповские пушки крупного калибра. Главное, что скульптура Тараса Шевченко не пострадала ни от одного осколка. Всех знатоков изумила ювелирная работа комбата Сербича.
Враг оказывал отчаянное сопротивление в боях за Шауляй. Потом были Рига, Варшава, Краков.
В цветущем апреле 1945 года, после двухмесячного излечения в госпитале Сербича направили в
8-ю Мелитопольско-Радонежскую противотанковую бригаду РГК. 100-миллиметровые пушки батареи, которые он возглавил, сокрушали лобовую броню вражеских танков и самоходок самых последних моделей выпуска.
При штурме Берлина пушкари Сербича с закрытых позиций вели огонь по рейхстагу. И снова связист взвода артразведки сообщал командиру результаты попаданий, перекрывая гул канонады:
— Точно, как в аптеке, комбат.
В этом капитан лично убедился, когда выбрал время полюбоваться искусством своих батарейцев, по пути расписаться на одной из колонн рейхстага. 30 апреля он привел в порядок китель, надраил до блеска награды, сходил к фотографу политотдела запечатлеть себя на память о пребывании в Берлине. Шел обратно и думал: “Все, браток, похоже, отстрелялся”. Едва возвратился в расположение части, как получил приказ – занять новую огневую позицию. Оказывается, 30-тысячная группировка фрицев пошла на прорыв кольца, мешавшего им сдаться в плен американским союзникам, а не русским “варварам”.
Острие танкового клина гитлеровцев уперлось в батарею Михаила Божидаровича. Впереди шли “королевские тигры”. Лобовыми выстрелами “соток” три “тигра” сначала были повреждены и остановились, а затем и запылали. Немцы меж тем наседали. На помощь огневикам подошли “тридцатьчетверки”, сопровождаемые пехотой. При поддержке артиллеристов, командир которых руководство этим скоротечным и жестоким сражением взял на себя, успех боя был предрешен. Фашисты стали сдаваться в плен.
Берлинская операция принесла капитану Сербичу очередную награду – весьма престижный у фронтовиков боевой орден Красного Знамени. Между тем ранение все чаще давало о себе знать. В декабре 1946 года Михаил Божидарович уволился в запас. Вопрос, чем заняться на гражданке, перед ним не стоял. Конечно, воспитанием и обучением будущих защитников Родины. Эту стезю ему проложили отец с матерью. Ленинградский учительский, затем Ростовский педагогический институт студент Сербич проходил в офицерском кителе со следами орденских планок и нашивок за ранения. Довелось ему поработать на железнодорожной станции Евлах в Азербайджане. После смерти отца оставшуюся вдовой мать пригласила переехать в Новочеркасск ее двоюродная сестра Евгения Ивановна Калинина. В 1957 году перебрался сюда и инвалид Отечественной войны М.Б. Сербич. Он работал в 11-й, 2-й школах, в Платовской гимназии, из которой когда-то исключили его дядьку, командарма Автономова. С 1970 года и до ухода на пенсию Михаил Божидарович преподавал физику и математику в механико-технологическом колледже.
М.Б. Сербич – близкий родственник известных на Дону педагогов Автономовых и Калининых. Заслуженный учитель России Вениамин Александрович Калинин был директором школы, заведовал Новочеркасским отделом народного образования, его уроки истории самозабвенно любили ученики. Жена Калинина Евгения Ивановна преподавала литературу и русский язык, а ее двоюродная сестра Нина Исидоровна пестовала детишек в начальных классах.
Много лет М.Б. Сербич жил в доме Калининых, всю обстановку сохранил в том виде, когда здесь жил и работал выдающийся писатель Анатолий Вениаминович Калинин, давно перебравшийся на берег Дона, в хутор Пухляковский. Там выросли и стали известными писательницами его дочь Наталья Анатольевна и внучка Наташа.
В доме на улице Маяковского мне в руки попала книга “Стремя Тихого Дона”. 3 мая 1975 года Анатолий Калинин оставил на ней автограф:
“Моему троюродному – в смысле трижды родному – брату Михаилу Сербичу, командиру славной артбатареи, которая штурмовала Берлин, с благодарностью за то, что он был рядом со мной, когда писалась эта книга и сердечными поздравлениями его с тридцатилетием Победы”.
До нынешнего праздника Михаил Божидарович не дожил. Он скончался 9 июля 2001 года.