Аня уже убедилась, что ангелы могут быть столь же навязчивыми, как и люди. Но только она подумала об этом, и они на какое-то время притаились. Напоминала об их незримом присутствии только Машуткина погремушка, с которой девочка не расставалась даже во сне. Стоило зазвенеть колокольчикам, и малышка замирала, словно бы задумывалась о чем-то, пока непонятном ей, но интересном, или прислушивалась к чему-то далекому и неясному.

Жизнь потихоньку наладилась. Сергей, Аня и Маша стали семьей. Это произошло как-то незаметно для них самих, естественно и без напряжения.
За семейными и хозяйственными хлопотами Аня забыла не только об Ангелах, но потихоньку отошла от нее ее прежняя жизнь. Прошлое словно бы ушло в туман, ей казалось, что всё, что произошло в ее жизни, было не с ней самой, а с какой-то близкой знакомой, за которую она, конечно, переживала, но не так, как за саму себя.

Однажды после особо тяжелого дня, стирки, уборки, готовки, походов с ребенком по магазинам Аня поздно легла спать. Но сон не шел, задержавшись на кончиках ресниц, томил, но не отключал сознание, расцветал и гас. Молодая женщина была в том самом пограничном состоянии, о котором часто говорят экстрасенсы и маги, называя его самым плодотворным часом прозрений и откровений. Находясь уже на грани полусна, Анна услышала резкий пронзительный голос. Окликали ее. Голос прозвучал настолько четко и ясно, что сразу вырвал ее из дремотного состояния. Она села на постели.
— Сережа, — ты слышал?
Ответа не последовало. Намаявшись за день в институте и на работе, Сергей спал, как говорят, без задних ног.
— Показалось, наверное, — Аня прилегла снова.
— Ты услышала меня? Да? Ответь? Я ведь к тебе обращаюсь, соня ты эдакая? Сколько же можно на тыкаться на глухих? — Голос звенел и, казалось, должен перебудить всех в доме.
— Кто ты? — спросила Аня, подумав, что ей, наверное, пора подлечиться, если она уже начала слышать голоса.
— Я Рената Михайловна. А ты кто? — ответил голос.
— Ишь ты, она меня еще и спрашивает, — полуудивилась, полувозмутилась Аня. — Я, например, здесь живу. А вот ты, которую я не вижу, а только слышу, что тут делаешь?
— Я ищу контактера, хоть какого-нибудь, даже плохонького. Уже и надежду потеряла. Некоторые смогли меня увидеть, но, в основном, дети, да еще такие маленькие, что говорить пока не умеют. Я их только испугала. А ты меня слышишь! Значит, я смогу тебе все объяснить.
— Вот и объясняй, а то я спать хочу!
— Я, понимаешь ли, умерла.
— Да я как раз об этом догадалась, — саркастически заметила Аня.
— Ты меня не перебивай, твой скепсис тут совершенно не к месту. Дело у меня к тебе, ясно?
— Слушаю тебя, рассказывай поскорей.
— Знаешь, завтра меня будут хоронить. Я уже три дня брожу по знакомым местам, прощаюсь. Ну, конечно, и дома у себя побывала, послушала, как дочь с моею сестрицею спорят, где меня хоронить. Хотят положить рядом с мужем, с этим изменщиком и пройдохой. Дочь пыталась возразить, она у меня от первого брака и отчима не любила, но сестрица заладила свое: «Похороним рядом с мужем». Не хочу я, чтобы мои кости, хоть и бренные, с его костями рядом лежали. Пусть меня с матерью рядом положат. Пойди им это и скажи!
— Да как же я скажу-то. Они меня за сумасшедшую посчитают.
— Пусть считают. Думаю, дочь за тебя сразу уцепится, она меня всегда понимала. Не сомневайся, она тебе поверит.
— Ну, послушай, Регина Михайловна, какая тебе разница, где кости твои лягут? Это же всё равно, как одежку старую сбросить.
— Э, нет, всё равно мне потом будет, когда я край сей суетный покину. А пока не всё равно. Еще сорок дней на это безобразие смотреть и злиться? Не хочу я этого. С миром хочу уйти.
— Вот и уйди с миром, прости своего мужа-то.
— Простить — прощу, а рядом не лягу. И я при жизни с ним постель последние годы не делила, а тут мать сыра земля вечные объятья открывает.
— Странная ты, да ладно, схожу завтра к твоим, говори адрес…
Наутро Аня собрала Машутку и пошла по названному ночной посетительницей адресу. Подошла к дому, да видно опоздала. У ворот стоял катафалк, родственники сгрудились в кучку. Черные платки, венки. Тут не до разговоров. Аня сразу узнала дочь Регины Михайловны. Высокая, статная брюнетка стояла у самого гроба, а рядом бегала и распоряжалась всем сухонькая бойкая старушка, видимо сестра умершей. Аня подошла поближе и увидела те самые бренные кости, которые никак не хотели удовлетвориться приготовленной им участью. Ане показалась, что Регина Михайловна на мгновение приоткрыла, а потом заговорчески зажмурила правый глаз. Мол, договор есть договор. Делать нечего. Прижав к себе поплотнее Машу, Аня решительно шагнула к молодой брюнетке.
— Вы, Александра, дочь Регины Михайловны?
— Да, я.
— Соболезную Вашему горю. Не сочтите слова мои дерзостью или насмешкой. Ваша мама просила передать, чтобы не хоронили ее рядом с Николаем.
Осунувшееся заплаканное лицо Александры дрогнуло, брови приподнялись в немом удивлении. Она не сказала Ане ни слова, но видно было — поняла всё. Как-то косо взглянув на Аню, она отодвинула рукой загораживающую ей путь суетящуюся старушку и подошла к распорядителям похорон.
— Мужики, а если мы чуть дальше поедем — на Северное кладбище, вы как, не против? Могилку вот только новую рыть нужно. Вы как, ничего?
— За это, — чуть запинаясь, произнес мужичонка в камуфляжной форме, — дополнительная плата требуется.
— А сколько возьмешь?
— Тыщей, думаю, обойдемся…
Вечером этого дня знакомый голос, но уже более слабый и далекий, коротко поблагодарил Аню. Казалось, что с погребением под землей тела, душа потеряла корни и отходила на небеса. Так закончилось короткое знакомство с Региной Михайловной.

То ли Регина Михайловна проговорилась об Аниных способностях в том, другом мире, то ли сама Аня светила заблудшим душам, как фонарик в ночи, но стали они являться к ней почти каждую ночь с поручениями и посланиями к своим родственникам, друзьям и недругам. В общем, сблизилась Аня с миром мертвых, да так сблизилась, что не заметила опасности, какую несет в себе такое общение.