27 марта – международный день театра

В юности Валентину Ивановну и Александра Ивановича часто спрашивали, не родственники ли они. Одна фамилия, одно отчество, схожая внешность. «Нет, не родственники — супруги», — был ответ. Вместе Иванковы уже тридцать лет и три года.
Учились они на одном курсе Ростовского училища исскусств. Закончив его, в марте 1973 года пришли в Новочеркасский драматический театр имени В. Ф. Комиссаржевской. Правда, в одних спектаклях редко играли вместе. Пока сыновья были маленькие, кому-то из родителей надо было оставаться с ними дома.
В нашем театре немало актёрских семей, но Иванковы отличаются от своих семейных коллег тем, что вся их творческая жизнь связана только с одной сценой — новочеркасской. Их приглашали на работу в разные театры, но они остались верны однажды выбранному — нашему.
У каждого из Иванковых был свой путь к огням рампы. Александр Иванович вырос в хуторе Дальний Весёловского района. После семилетки, в 14 лет переехал в Ростов, к сестре, и поступил в машиностроительный техникум. Закончив его, по распределению попал в Бурятию, в Улан-Удэ. Работал в Липецке, Новокузнецке, в проектных институтах, в пусконаладочных организациях. Но всё это было не то. И однажды его давнее увлечение театром, его давняя «болезнь» сценой оказались настолько сильными, что Александр Иванков решил круто изменить свою жизнь. Он поступил на актёрское отделение Ростовского училища искусств.
Валентина родилась на Украине, в Донецке. Её мама работала маляром в строительном управлении. И Валя чуть было тоже не поступила на стройфак, не начала постигать премудрости бухгалтерского учёта, даже подала документы, но… Дело в том, что она очень любила танцевать и даже пошла записываться в студию танца донецкого Дома культуры. Там пухленькой девчонке посоветовали лучше попробовать свои силы в драмкружке, благо дверь была рядом. Как оказалось, тогда, в шестом классе, открыв эту дверь, Валентина предопределила свою судьбу. Окончив школу, получив основательную подготовку в театральной студии, Валентина едет в Москву на штурм театральных вузов. Но там, как оказалось, было не пробиться. Знаменитая Тамара Макарова, оценив способности и данные Валентины, советует ей отказаться от идеи покорения столичных театральных школ с их космическими конкурсами, направив свои устремления в провинцию. Валя едет в Ростов.
Они встретились на первом курсе, а поженились в начале второго. Жили вместе с родителями Александра в одной комнате. Полуподвал, разделённый занавеской. Учились с увлечением. «Я была «зубрилка», — говорит Валентина Ивановна, — а Саше всё давалось с лёту. Он не утруждал себя конспектами, рассчитывал на меня».
После диплома были разные предложения. Выбрали Новочеркасск. Там обещали жильё. Обещанного пришлось ждать пятнадцать лет. Жили в Ростове, с Иванковыми-старшими (отцу Александра к тому времени дали двухкомнатную квартиру) и каждый день ездили на работу в Новочеркасск.
— Время было весёлое, — говорит Валентина Ивановна, — ролями нас не обижали. В театре приняли хорошо. Помогали, советовали. Каждое лето — гастроли: разные театры, разные города. Всю страну объездили. И сына старшего (Алёша в семьдесят четвёртом родился) с собой возили. Были очень легкими на подъём. Работа давалась легко. Наш учитель, Михаил Михайлович Ваховский говорил: «Научить актёрству нельзя. Это то, что человек получил от природы. Можно научить технике, но чтобы «заразить» зрительный зал, у тебя самого должно быть в душе больше, чем у них — зрителей». Хороший актёр — это ведь, по сути, экстрасенс. Он выходит и управляет вниманием зала.
Это в полой мере относится и к самой Валентине Ивановне. В какой бы роли она ни вышла, даже в самой небольшой, она всегда заметна, она всегда ярка и колоритна. И её творческий диапазон широк до бесконечности. И комедийные образы (Нюра в «Чонкине»), и трагические (Эстер в «Священных чудовищах») получаются одинаково яркими. Примеров удачных ролей множество. Каждый из Иванковых воплотил за 31 год работы в театре более сотни самых разных образов и характеров, но, в основном, все это работы прошлых сезонов.
— Было время, когда по 9 премьер за сезон ставили, а сейчас
3 — 4… Раньше я думала: «О, я что-то скажу в искусстве!» Сейчас я отношусь к своей профессии, как к делу, которое я умею хорошо делать и за которое мне платят.
— Я тоже так считаю, — соглашается с супругой Александр Иванович, — Любая работа может быть творческой. Я видел на заводах рабочих — токарей, слесарей, фрезеровщиков, которые были глубоко уважаемыми людьми. Их уважали за мастерство, за творческий подход к своему делу.
Иванковы немножко лукавят. Невозможно относиться к актёрской профессии, с холодным сердцем. И, выйдя на сцену, в большой или малой роли, они не просто проговаривают текст согласно утверждённым режиссёром мизансценам, они снова и снова играют, живут в образе, заряжают своей энергетикой зал.
— Каждый вечер, в одно и то же время ты должна рассмеяться или заплакать. И что бы ни было у тебя на душе, что бы ни случилось в твоей жизни, ты это делаешь. Плачешь, смеёшься, танцуешь что бы там у тебя не болело.
Театр — уникальный вид искусства. Там не бывает глицериновых слёз. Это в кино, не получилось с первого дубля, можно переснять. Не идёт слеза даже после мата режиссёра — можно капнуть глицерином. Слёзы и смех на сцене — настоящие. Фальшь во всех своих проявлениях там замечается сразу и моментально нарушает магическую связь актёра и зрителя. Здесь следует оговориться: если зритель настоящий, если он знает, куда и зачем пришёл.
— Со сцены я вижу всех, кто сидит в зале и последнее время иногда бывает очень трудно работать, когда зрители ведут себя так, что в пору просто останавливать спектакль — громкие разговоры, реплики. У нас были такие случаи, когда просто давали занавес.
— Молодёжь?
— Да, и часто девочки ведут себя хуже парней. Зачем они приходят в театр?
Рискну предположить, что этих ребят просто привели, обязали прийти на спектакль. Возможно, во исполнение плана воспитательной работы, может, ещё зачем. Наверное, в театре им также нечего делать, как слону в посудной лавке. Хочется надеяться, что им нечего делать там ПОКА, что не всё ещё потеряно и для них, что эти молодые люди не безнадёжно утрачены для приобщения к культурным ценностям.
— Но вы знаете, как приятно, когда приходит настоящий зритель, когда после спектакля тебя ждут на ступеньках, благодарят. Когда узнают в городе. Для такого зрителя хочется работать. Да и просто — хочется работать!
— А зачем?
— Чтобы выразить всё, что у меня внутри. Показать всё, что я могу. Но… Прошу художественного руководителя Леонида Ивановича Шатохина: «Возьми «Мамашу Кураж», нет, не берёт. В «Кровавой свадьбе» хотела роль матери, нет, будешь служанкой. На сцене мы воплощаем то, что у нас не получается в жизни. Там я кажусь такой гром-бабой, и все думают, что я и дома такая. Нет, в семье у нас главный — Саша.
— Наша профессия очень зависима, — говорит Александр Иванович, — мы зависим от всех — от зрителя, от режиссёра, от реквизитора, уборщицы… И все уверены, что критиковать спектакль может каждый, не считая, что театральный критик — это тоже профессия, и грамотных критиков у нас в стране единицы. И потом, оценки недоказуемы, один тебя назвал гением, другой — бездарью. Так кто ты на самом деле? Нужно обладать большой внутренней силой, чтобы выжить в этой профессии, чтобы не сломаться. И выдерживают далеко не все.
— А смысл тогда всего этого?
— Я пришёл в эту профессию, чтобы ощутить, пропустить через себя душу другого человека. Побыть другим и попытаться понять, что такое — человек.
— Поняли? Нашли для себя ответы на основные вопросы?
— Нет, их стало ещё больше. Это в юности я знал всё, во всём разбирался, от хлебопашества до космоса, а сейчас я всё чаще убеждаюсь, что знаю о жизни ещё очень мало.
— Я часто его спрашиваю: Саша, зачем мы жили? Веселили людей? Заставляли о чем-то задуматься? Но они вышли из театра и обо всём забыли. Наши эмоции, может быть, кому-то помогали, кого-то поддерживали, но ведь это всё ерунда. Раньше мысли были — я не могу без актёрства, а сейчас вижу, что могу. И Саша мне то же самое говорит. Жизнь-то ведь не для того, чтобы работать, играть, а для того, чтобы просто жить. Приезжаю на дачу, вожусь там с удовольствием. Главное, что у нас растут хорошие дети, внуку на днях два года исполнится!
— А сыновья пошли по вашему пути?
— Нет. И мы этому рады. Пусть выбирают что им по душе. Хотя, вот младший — Андрей — занимался, и довольно успешно, вокалом у Володи Шабунина в «Девизе». Сейчас он на первом курсе ЮРГТУ, ещё есть время определиться.
— Кстати, о молодежи. У вас в театре молодых актёров большая половина труппы.
— Да. Театр стал у нас молодёжный. Есть в этом и плюсы, и минусы. Молодые уже как-то иначе относятся к нашей профессии. Вот, например, кто-то чихнул, кашлянул, сразу на «больничный». У меня дома за тридцать лет целая пачка таких листков. Я же их не сдаю. Считаю, что уважительная причина неявки актёра на работу может быть только одна — смерть. Токарь не вышел, другие будут за него работать, актёр не вышел — нет спектакля. Поэтому и с гипсом играла, когда руку сломала. А однажды Саша утром, мы тогда ещё жили в Ростове, ремонтировал кран и обварил руки. Вечером — спектакль. Играл. Благо — по роли можно было быть с забинтованными руками — пьеса о войне «Рядовые» Дударева. На сцене забываешь о своих болячках. Приковыляешь кое-как, отыграешь, отпрыгаешь и опять уползаешь, чуть живой. Наша работа — это постоянное насилие над организмом.
Зритель, конечно, не должен знать обо всём этом. Он приходит и ждёт развлечения. Технический прогресс предлагает сегодня зрелища на любой вкус. Театру не просто конкурировать с телевидением, видео, DVD и прочими вариантами консервированной, раз и навсегда записанной информации. Но, по сути, разница между живым искусством театра и любым фильмом такая, как между курицей и бульонным кубиком «Галлина Бланка». С курицей повозиться надо, а кубик бросил в суп и наслаждайся, в театр ещё идти надо, а тут кассету или диск поставил и смотри что хочешь, без отрыва от любимых занятий. Но… Если вы ещё не ощутили на себе магию театра, наверное, стоит совершить над собой этот эксперимент. А вдруг действие живых людей на сцене среди фанерных декораций и тряпичных деревьев совершит с вами чудо? И при всех условностях театра, вы будете всерьёз радоваться и огорчаться вместе с героями спектакля, переживать за них, испытывать настоящие эмоции и выйдете из зрительного зала с просветлённой душой и горячими от аплодисментов ладонями.
В Новочеркасском казачьем драматическом театре имени В.Ф. Комиссаржевской очень много замечательных актёров, но сегодня разговор был о семье старожилов театра, об актёрской семье Иванковых. Три десятка лет на сцене, три часа разговора, совсем небольшая его часть на этой странице…

Фото из семейного архива Иванковых.

P.S. Недавно А. И. Иванкову был вручен Почетный знак Министерства культуры России «За достижения в культуре». Поздравляем!.