О выводе советских войск из Афганистана — записки очевидца
15 февраля исполняется 15 лет со дня вывода советских войск из Афганистана. Разное говорили о той войне, что это — наша ошибка и даже преступление государства. Впервые с Великой Отечественной за пределами СССР гибли наши солдаты и не один-два, а тысячами. С тех пор развалился Советский Союз, началась, да так и не окончилась Чеченская война… Но первый опыт войны с «загадочным Востоком» мы получили именно в Афганистане. Сегодня об этой войне рассказывает ее участник Юрий Опалев.

Этот день выдался необычайно солнечным и теплым, хотя еще вчера было промозгло и холодно, а ветер дул, как будто в последний раз. И горы смотрели на нас свысока не так угрюмо, как раньше. А небо было подозрительно безоблачным и чистым. Кое-где еще лежал снег, но это был уже последний снег в этих местах. Казалось, что сама природа уже провела черту между нашим прошлым и будущим и поставила точку.

Наступала весна, а у нас начиналась новая жизнь, как тогда казалось, скучная и размеренная, без выстрелов и команд, без ночных тревог и постоянного напряжения, без той, только нам понятной радости, когда после очередной операции или рейда оказывалось, что все целы и невредимы, хотя так было не всегда. Этому дню просто было суждено попасть в историю, тогда еще Советского Союза, как завершение афганской эпопеи.
Этого дня мы ждали два с половиной года, о нем молились десятки тысяч матерей. Все разговоры и сообщения, сплетни и домыслы были только о нем.
15 февраля 1989 года — официальнопоследний день вывода наших войск из Афганистана.
Многие события этой войны стали известны только через десятилетия. А тот факт, что в ней участвовали пограничники, и до сих пор мало кому известен. К этому ограниченному контингенту погранвойск мы и относились.
Я вновь и вновь альбом листаю.
Все кадры знаю наизусть.
Но неразгаданную тайну
Понять пытаюсь.

Вот мои товарищи.
Вот мои друзья.
Из афганской хроники
смотрят на меня.
Кто-то улыбнется,
кто-то подмигнет,
говорю я с ними
часами напролет…

С начала 80-х годов у каждого погранотряда на протяжении всей афганской границы были свои мото-маневренные группы (ММГ), которые, находились на севере Афганистана. В 30-40 километровой зоне вблизи границы ММГ дислоцировались на «точках». У каждого погранотряда было 5-6 таких «точек». Каждая из которых насчитывала от 100 до 200 человек, не считая БТРов, БМП, минометов и другого вооружения. Главная задача ММГ — не допустить прорыва бандформирований на нашу территорию, а также разведывательная и координирующая деятельность.
Наша ММГ дислоцировалась в городе Имам-Сахибе Кундузской провинции. Весь состав находился там, но в случае поступления сигнала выдвигались в тот район, где по донесению разведки скопились бандгруппировки. На такие «мероприятия» с нами постоянно выезжали сарбозы — народные ополченцы, но, как правило, от них не было никакого проку. Зачастую они просто нам мешали. Они целиком и полностью надеялись только на нас. После окончания вывода мы между собой даже заключили пари, насколько их хватит, сколько продержатся без нас. В конечном итоге их хватило на 3-4 месяца. К середине 1989 года почти вся страна уже контролировалась новой властью — бывшей оппозицией.
На задания выезжали, как правило, на 5-6 дней. В конечном итоге «задерживались» на месяц-другой. Немного отсидевшись на «точке», выдвигались в другой район. «Духи» нас боялись, уважали, с нами считались. Так все «размеренно» у нас продолжалось до начала вывода войск — 15 мая 1988 года.
С этого дня к нам пришла директива нашего командования, чтобы поумерили свой пыл, другими словами, корректнее относились к бандформированиям, постепенно передавали полномочия народной власти. Стали меньше выезжать, в конечном итоге это привело к тому, что «духи» стали подминать под себя целые города и кишлаки, причем в считанные дни. Когда наше командование очнулось, что-то исправлять было уже поздно.
Солнцем выжжено все,
Что огнем не спалило.
С раскаленной брони
Следы боя не смыла
Ни дорожная пыль,
Ни болотная грязь.
От невидимых пуль
Защити нас, приказ!

Эти пули не те,
Что летят прямо с гор.
И даже не тех,
Кто стреляет в упор.
Может, Родина, скажешь сама,
За сколько «зеленых»
ты нас продала…
Так случилось, что 12 августа 1988 года город Имам-Сахиб, где находилась наша ММГ, менее, чем за час, практически без единого выстрела был захвачен бандформированиями. А перед этим к нам пришел срочный приказ: ни во что не вмешиваться, народной власти не помогать, с оппозицией в перестрелку не вступать, а оставаться на своих местах, наблюдать события и ждать дальнейших распоряжений.
А события разворачивались так. Во время захвата города отстреливались лишь только те, кто знал, что им не простят их революционной деятельности. А таких оказалось совсем немного. Оставшиеся в живых прорвались к нашей «точке» и стали просить политического убежища. Им в это время уже стреляли в спину. А у нас на этот случай был приказ: на «точку» их не пускать. Конечно, это было предательством по отношению к нашим союзникам, но сделать мы ничего не могли. Это уже политика. Те, в свою очередь, видя такой поворот событий, начали штурмовать казавшуюся неприступной нашу «точку». В считанные секунды они с легкостью перемахнули через колючую проволоку, МЗП (малозаметное заградительное препятствие) и минное поле. Таких «счастливчиков» оказалось человек 40-50. Вскоре за ними прилетели борты, и они были вывезены в неизвестном направлении. А у нас началось самое интересное. Мы также, как и раньше, оставались на своем месте, также выезжали на свои мероприятия. Наши теперешние соседи не только нас не трогали, но и давали «зеленую улицу», в первые дни они выстраивались с двух сторон улиц, по которым мы проезжали и, вооруженные до зубов, держали на «мушке» всю нашу колонну, предварительно передернув затворы своих автоматов. Мы, в свою очередь, делали то же самое. При возвращении назад они нас также любезно пропускали. Со временем мы так привыкли друг к другу, что перестали замечать друг друга.
Эх, гори ты, чужбина,
чужая земля.
Здесь мы прокляли все —
и ее, и себя.
Здесь мы прокляли всех,
кто сюда нас послал.
Для кого, для чего
я здесь кровь проливал?

Я стреляю в людей,
но они не враги.
Пыль и дым до небес.
И не видно не зги.
Здесь в Афганской пыли,
Здесь в Афганских камнях
Они знают, кто враг,
Эти люди в чалмах…
Происходящее можно было объяснить только тем, что после штурма города бандформированиями, а может быть еще и до этого, наше командование заключило с «духами» своего рода «пакт о ненападении». По этому договору мы оставались на своей «точке», решали свои вопросы, при этом как бы не замечая противника. Хотя в этом договоре была одна небольшая сноска — в случае гибели на точке хотя бы одного человека весь состав срочно снимался с места на вертолетах, «точка» взрывалась, а город надлежало стереть с лица земли пристрелянными на этот случай «градами» со стороны Союза.
Доходило уже до того, что приходившие к нам на переговоры главари бандформирований, контролирующих город, жаловались на то, что наши люди слишком уж свободно передвигаются по территории «точки» и собираются группами. А это, по их мнению, может спровоцировать стрельбу горячих афганских парней. После этого сигнала мы уже копали окопы, в которых можно было ходить в полный рост, причем в касках и бронеижелетах. Так продолжалось пять месяцев, нам уже казалось, что с «духами» мы жили по соседству всю свою службу. Но однажды случилось так, что одну из соседних банд накрыла армейская авиация, и после этого нам был выдвинут ультиматум — покинуть город в течение 24 часов, предварительно разминировав минное поле, которое опоясывало наш гарнизон. Это случилось 17 декабря 1988 года. По договору с «духами» их люди должны были зайти на наш рубеж через полчаса после нашего ухода. Чуть позже было выдвинуто еще одно условие: забирать с собой только технику, вооружение, боеприпасы и продовольствие. А все остальное, а это, в основном, строительный материал — доски и бревна, оставить им. Решение было одно — уходим. Тем временем к нашей «точке» были стянуты силы всех бандформирований, которые дислоцировались в городе, плюс местное население — города и ближайших кишлаков. После того, как было разминировано минное поле, вся эта армада ринулась на нашу позицию. Не успев еще попрощаться с жизнью, мы увидели, как в считанные минуты была разметена наша мусорная свалка, состоявшая в основном из освободившихся от боеприпасов ящиков. За несколько лет нашего пребывания здесь ящиков собралась огромная куча. Вся эта возня походила на муравейник, некоторые «муравьи» тащили на себе сразу несколько ящиков — больших и не очень.
Дело в том, что в Афганистане дрова на вес золота, почему бы и не воспользоваться таким случаем. Через некоторое время остались только «духи» и небольшая кучка ошнаков — местных крестьян. Видимо остались те, кому не досталось ящиков.
Между тем кольцо вокруг нас начало сжиматься. «Духи» забрались на наш пост и потащили туда пулеметы. Мы же заканчивали последние приготовления к отправке. Когда начали привязывать бревна к броне, к нам подскочили басмачи и стали объяснять, что это уже не наше. Мы же, не обращая на них внимания, делали свое дело. Уже привязанные бревна тронуть не осмелились, а те, что ждали своей очереди, «духи» подхватили с явным намерением смыться. Это было похоже на «перетягивание каната». Мы схватились за один край бревна — они за другой. Еще мгновение, и началась бы рукопашная. Но в этот момент поступили долгожданные сигналы к выдвижению. «Духи» предприняли последнюю попытку вырвать у нас бревно, но, наконец, поняли, что это бессмысленно. Еще несколько секунд, и оно было на своем законном месте.
Одновременно взвыли моторы наших боевых машин, и мы начали выдвигаться. Еще не успела последняя наша машина покинуть территорию «точки», как там начался такой фейерверк, что издали можно было подумать — идет нешуточный бой. «Духи» стреляли в воздух. Праздновали победу.
Лето красное опять
зноем задышало.
Отыскать бы ручеек,
где его начало?
Разноцветный горизонт
пропитался дымом.
У солдата путь далек
По Афганской пыли…
Мы по своей наивности думали, что отправляемся ближе к нашей границе, но оказалось, нас перебрасывают на север, в глубь страны. Стоило нам встать на одно место, начать обустраиваться, как поступала очередная команда сниматься и выдвигаться неизвестно куда. Так повторялось несколько раз до самого вывода войск с территории Афганистана. За кем-то гонялись и от кого-то убегали.
Что готовит грядущий день,
Что придумает злая участь.
Неужели закон войны
Заказал уже наши души?
Еще до начала вывода войск — 15 мая 1988 года, нам уже было известно, что мы выходим последними и что будем прикрывать основные силы. Задача, конечно, почетная, но тогда мы восприняли ее без особого энтузиазма, стало ясно, что нам придется переслужить лишних полгода.
Когда генерал Громов, командующий 40-й армией, после окончания вывода войск произносил историческую фразу, что за его спиной уже не осталось ни одного советского солдата, пограничники еще и на горизонте не видели нашу границу…
Сам вывод для нас прошел довольно успешно и гладко. Из донесений нашей разведки мы знали, что бандформирования в последние дни не очень-то и старались мешать нам поскорее убраться с их родины. Да и лишние жертвы им были ни к чему. Из радиоперехватов в те дни, кроме ликующей болтовни ничего не было слышно. Не скажу, что в тот, самый последний день, мы были раскованны. Но тот факт, что через несколько километров мы окажемся на своей родной земле, что всё будет позади, придавало нам силы, переполняло эмоциями. Никто и ничто уже не могло нас остановить. Мы были просто счастливы!

Р.S. Хочу поименно перечислить всех своих земляков, с кем мне довелось проходить службу. Это новочеркасцы Исмаил Асанов, Олег Бондаренко, Юрий Столяр, Олег Павлов, Владимир Шундриков, Алексей Кузьмин, Анатолий Паращенко, Артур Петросян, Владимир Чекановкин, Александр Мирошниченко, новошахтинец Сергей Карасев и ростовчанин Владимир Харакашев. Поздравляю своих сослуживцев и всех «афганцев» С ЭТИМ ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫМ ДЛЯ ВСЕХ НАС СОБЫТИЕМ!

Фото из личного архива автора.