За три дня до Нового года у Лены было такое настроение, с каким выходят на балкон и прыгают вниз, не оставляя прощальных записок и последних просьб. Лену сдерживало только то, что прыжок со второго этажа мог закончиться лишь банальным переломом ног и насмешливыми взглядами знакомых. На знакомых Лене было наплевать, но своих ног все-таки жалко. Она собралась и поехала на работу. На улице лежал новенький, выпавший ночью снег и даже слегка поскрипывал под каблуками сапог, поощряя Лену идти вперед, прислушиваясь к музыке собственных шагов. Она подошла к остановке одновременно с автобусом и поразилась немногочисленности пассажиров, желающих этим утром попасть на службу. Обычно автобусы брались штурмом, в битве даже за стоячее место не имели значения ни пол, ни возраст. Побеждали сильнейшие, наглейшие или хитрейшие, коими в равной степени могли оказаться и парни-пэтэушники, бесцеремонно расталкивающие окружающих, и старушки-пенсионерки, юрко впрыгивающие в передние двери, и дамы средних лет, на время забывающие о своей интеллигентности. В этот раз Лена сравнительно благополучно проникла в неказистый салон городского транспорта и прильнула к грязному окну. Ехать предстояло минут тридцать, и за это время можно было не торопясь обдумать, как дальше жить. То есть вообще — жить или не жить. Без Егора все на свете смысла уже не имело: ни Новый год, ни тринадцатая зарплата, ни зарплата двенадцатая, тем более, что выдавать ни ту, ни другую начальство не спешило. Да и зачем она нужна эта зарплата, если Егора видели с другой, а он в ответ на ее вопрос по телефону, холодно заявил, что терпеть не может ревнивых женщин. Лена не была ревнивой, ну, может, самую малость. Она легко поверила бы, что высокая блондинка в серой шубке — его сестра, тетя, мамина ученица, сотрудница налоговой инспекции, пришелица из другой галактики…Но Егор безжалостно уточнил, что эта блондинка — пришелица из его прошлой жизни, и пока он не разберется с жизнью прошлой, о будущей он думать не сможет. Лена была жизнью будущей, значит, ей предстояло жить теперь без привычных вечерних звонков в дверь — два коротких, один длинный, после которых наступало счастье, и ждать своей очереди. Лена не хотела стоять в очереди, и с этим нужно было что-то делать. Она не успела придумать ни одного разумного решения, потому что на очередной остановке в двери с гиканьем и визгом ворвалась ватага детей младшего школьного возраста. Автобус сразу же превратился в сумасшедший дом. Присутствие двух пожилых учительниц никак не влияло на атмосферу безумия, прочно установившуюся в салоне. Дети ехали на новогодний утренник, не скрывая восторга от предстоящих подарков и встречи со сказочными героями. Лена тоже подумала о наступающем празднике. Елку она купила еще неделю назад, но после всего случившегося ни наряжать ее, ни украшать квартиру желания у нее не было. Глядя теперь на ошалело орущих детей, она вдруг захотела проехать мимо своей остановки и очутиться возле большой сверкающей огнями и гирляндами елки, ходить вокруг нее шумным, бестолковым хороводом и надсадно, до хрипоты кричать: «Де-ду-шка Мо-роз! Сне-гу-роч-ка!»…
За два часа до Нового года Лена принесла с балкона сиротливо стоящую в уголке елку, достала с антресолей игрушки. Она развешивала разноцветные шары и золотистые шишки, ощущая, как теплые волны умиротворения медленно заполняют сердце. Хвойный запах оттаявшего деревца становился все явственнее, напоминая о том, что праздники придуманы для того, чтобы их отмечать. «Елка не виновата, что Егор не разобрался со своей прошлой жизнью», — говорила Лена, доставая из холодильника тазик любимого оливье…

За пять минут до Нового года в дверь Лены позвонили. Два коротких звонка, один длинный…