У входа в корпус на скамейке сидел человек с костылями. «А вы к кому?» — спросил он. «Я – из газеты». — «К Декаде инвалидов про нас вспомнили? –кивнул он, — ну, пишите, потом почитаем».

Через два года интернат на Новом городке отметит своё тридцатилетие. Его полное название – государственное учреждение социальной защиты населения «Новочеркасский дом-интернат для престарелых и инвалидов».

НОВЫЙ ДИРЕКТОР
Елена Михайловна Ковшова приступила к обязанностям директора дома-интерната с начала октября. Она здесь человек не новый. Работает уже15 лет. Окончив НПИ, сначала была инженером дома-интерната, потом заместителем директора по хозяйственной части.

— Я знаю здесь каждый стояк, каждый кран, каждую ступеньку на лестнице, — улыбается Елена Михайловна, — наш прежний директор, Александр Александрович Карташов, когда уходил в отпуск или уезжал в командировки, назначал меня исполняющей обязанности директора. Так что новое дело для меня знакомо, только сейчас очень расширился круг обязанностей и проблем. Теперь я отвечаю здесь за всё. Проживающие видят во мне представителя верховной власти. Недавно приходил дедушка. Говорит, подозреваю, что сосед мою пенсию ворует, введите такой закон, как при Сталине, чтобы его расстрелять. Ну что тут скажешь?
— И что говорите?
— Запасаюсь терпением, объясняю, разъясняю, уговариваю.
В доме-интернате живут 630 человек. Их возраст от 18 до 98 лет -инвалиды детства, инвалиды войны, труда, одинокие, престарелые. По численности проживающих новочеркасский интернат самый крупный на Юге России. Непосредственно он подчиняется министерству труда и социального развития Ростовской области. Оно же и финансирует интернат.
— Наши проживающие находятся на государственном обеспечении, — говорит Е.М. Ковшова, — социальные услуги для них бесплатны (проживание, коммуналка, уход, медицинское обслуживание). В прошлом году вышло постановление Правительства Российской Федерации, которое обязывает их возмещать стационарные расходы (продукты питания, мягкий инвентарь и содержание помещений). Сегодня стоимость этого — 2587 рублей. Наш инвалид или пенсионер должен, по идее, возместить эту сумму полностью. Но если его пенсия меньше этого (у большинства она порядка 1300 рублей), то тогда с него удерживается лишь 75 процентов от суммы получаемой пенсии (остальное дотируется). Пенсию в полном объёме им выдают на руки и они должны потом самостоятельно вносить деньги в кассу. Если бы вы знали, сколько жалоб по этому поводу пишут во все инстанции наши жильцы! Считают, что с ними поступают не по закону. Проводим собрания, разъясняем, рассказываем, убеждаем — они все равно не желают соглашаться с таким порядком. Но ведь не сами же мы это придумали! Ещё одна наша беда — нарушение режима проживания.

В БОРЬБЕ
С «ЗЕЛЕНЫМ ЗМИЕМ»
— Пьют, — вздыхает Елена Михайловна, — есть лишние деньги, тратить их не на что, вот и пьют.
— И как вы этому противостоите?
— Забираю бутылку и тут же выливаю.
— А они?
— Первая реакция — удивление. В другой раз — мат, угрозы. Потом, в конце концов, достигаем понимания. Недавно один такой любитель выпивки написал заявление с просьбой закодировать его от пьянства. Но большинство отказываться от этого дела не собираются. Шумят, беспокоят соседей, скандалят.
— И что вы тогда делаете?
— Успокаиваем. Когда протрезвеет — вызываем на культурно-бытовую комиссию, есть тут у нас такая. Спрашиваем: почему вы себя так ведёте? Вы помните, что вчера делали? Нет, отвечает, не помню. А что, я вчера дебоширил? Ну, тогда извините меня, говорит. Планирую встретиться с начальником вытрезвителя и попросить его, чтобы наших пьяниц забирали и потом с них взыскивали за обслуживание. Может быть, это на них подействует.

«ШЕФЫ, СПОНСОРЫ, БЛАГОТВОРИТЕЛИ, АУ!»
— Елена Михайловна, а вы не думаете, что алкоголь для ваших жильцов это средство временного ухода от действительности?
— Нет, с этим я не согласна. У нас есть все условия для того, чтобы человек, если он того хочет, жил полноценной жизнью. Налажен досуг — прекрасная библиотека, великолепное оборудование домашнего кинотеатра, работают самые разные кружки, есть психолог, действует домовая церковь, священник отец Иоанн из Кадамовки у нас бывает. Шашечные, шахматные турниры, по другим видам спорта. Всё от человека зависит.
— Но жители вашего интерната всё же живут в определённой изоляции от внешнего мира.
— Да, это тоже проблема. Вот у нас в Новом городке один магазин. Видели, какие там ступеньки у входа? Может человек на коляске туда взобраться? А ведь у людей, которые здесь живут, тоже возникает желание что-то купить. Там нужен пандус. Мы сами этот вопрос не можем решить. Никак не удаётся нам заасфальтировать и небольшую площадку у входа в корпус — всего 117 квадратных метров. К кому мы только не обращались, просили сделать к Дню пожилого человека, к Декаде инвалидов — все нам отказали. Причём, там надо не с нуля положить асфальт, а сверху выровнять слой. Многие наши жильцы передвигаются на колясках, костылях, и состояние поверхности асфальта для них имеет значение. Это мы с вами перешагнули выбоину и не заметили её, а инвалид не заметить её уже не сможет. По старой памяти нам помогает лишь завод железобетонных изделий. Спасибо заместителю директора этого предприятия Геннадию Михайловичу Буторину за то, что нас каждый год песком снабжают. Для нас это тоже большое дело — зимой дорожки посыпаем, используем песок и для строительных нужд. А по большому счёту, помощь шефов, спонсоров сошла на ноль. Нам не хватает транспорта. Есть «Газель», но ее вместимость всего 12 человек. Можем ли мы наших инвалидов и бабушек с дедушками куда-то на экскурсию вывезти?

НЕ ТОТ ИНВАЛИД, КТО ЗДОРОВЬЕМ СЛАБ
В доме-интернате два корпуса. В одном живут инвалиды детства (их 39), инвалиды разных групп (их тоже 39) и престарелые, которые могут в той или иной степени обходиться без посторонней помощи. Всего здесь их 330 человек. Второй корпус назван корпусом милосердия. Три сотни его обитателей нуждаются в постоянной помощи и уходе.
— Несмотря на свое физическое состояние, — говорит Елена Михайловна, — люди, которые живут у нас, душой — такие же, как и мы с вами. Общество об этом часто забывает. А мне их всех очень жалко. За годы работы здесь, я до сих пор не могу равнодушно к ним относиться. Не могу привыкнуть… Знаете, у нас тут и семьи образуются. Сейчас их около тридцати. Родственные души находят друг друга, заключают браки. Люди у нас очень разные. Есть такие, что ничем не интересуются, ни к чему не стремятся, ничего не хотят. А есть очень активные. Например, Виктор Бабарыкин. У него проблемы с руками, так он занимается выжиганием, держа электрод в зубах. Великолепные картины делает, организует турниры по шахматам, шашкам, бильярду. Другой наш талант — Александр Миронов три года назад книгу стихов издал. Называется «Первая строка». Сейчас уже вторую готовит. Ищет спонсоров, которые помогли бы с изданием. У него тоже проблемы с конечностями, он передвигается на коляске. А вот ещё Рома Шиян у нас живёт. У него ДЦП (детский церебральный паралич), мы называем Рому компьютерным гением. Хотите с ним познакомиться?
Мы говорили уже больше часа, приёмная, судя по шуму, была полна народом, в кабинет директора неоднократно заглядывали и было уже пора перестать злоупотреблять гостеприимством Елены Михайловны.

РОМА
Он живёт в комнате №42 на втором этаже первого корпуса. Комната двухместная. Её размер примерно 3,5 на 3,5 метра. Две койки, перед окном небольшой стол с компьютером. Войдя, я увидел Романа, очень низко склонившегося к клавиатуре. Рядом с ним стояли две женщины и что-то записывали в тетради. «Подождите, мы сейчас ещё спросим и уйдём», — сказала одна из них. «Это наши бухгалтеры пришли к Роме на консультацию», — пояснила моя провожатая Людмила Григорьевна Досева. Гости, поблагодарив хозяина комнаты, ушли. «Вот, Рома, корреспондент к тебе, ты не против?» «Нет», — ответил Рома и обернулся. Почти ребёнок, смущённая улыбка, проницательный, чистый и глубокий взгляд. Руки и ноги живут своей жизнью и никак не желают подчиняться хозяину. Сильная спастика. Затруднённая речь. ДЦП. Через минуту разговора я уже ничего не замечаю — полностью во власти обаяния моего собеседника. Начинаем с компьютера. Спрашиваю, когда познакомился с ним, как научился работать. Рома рассказывает, что с первым примитивным компьютером-приставкой он встретился ещё 10 лет назад, в одиннадцатилетнем возрасте.
— Там можно было играть и немного программировать. Я изучил язык программирования Бейсик. Потом постепенно совершенствовал свои знания, изучал другие языки. Сейчас создаю свои программы. Реализую свой творческий потенциал.
— А что у тебя за машина?
— Процессор «Duron -1100». Операционная система — «Windows Millennium». Компьютер родители купили.
— А ты сам откуда?
— Из Волгодонска. С семи лет живу в Новочеркасске. Сначала в детском доме-интернате закончил общеобразовательную школу двенадцатилетку, потом переселился сюда и поступил в ЮРГТУ на экстернат по специальности «Программное обеспечение вычислительной техники и автоматизированных систем».
— А что после учёбы? Думал об этом?
— Потом постараюсь устроиться программистом на какую-нибудь фирму и буду работать по Интернету. Здесь Интернета у меня нет. Это очень дорого.
— А как с учёбой?
— Так вот же — компьютер есть. Все задания набираю на нём. Вот только сейчас принтер сломался. Говорят, его можно починить только в Ростове.
— А как же экзамены?
— А на сдачу экзаменов в университет мне друзья помогают добираться.
— И как к тебе там относятся? Скидок не делают?
— Нормально, как и к другим студентам. Жалость для меня унизительна.
Пенсия Ромы — 1196 рублей. За питание и прочее он вносит в кассу дома-интерната 897 рублей. На руках остаётся 299. Десятка в день.

КАЗЕННЫЕ ЛЮДИ
Рома — большой поклонник Маяковского. Сам пишет стихи. Прошу показать что-нибудь. Он подсаживается к компьютеру, блокирует руки, чтобы не мешали, зажимает в зубах «указку» из двух ручек, смотанных скотчем, и начинает очень ловко жать ею на клавиши, на пробел — подбородком. На мониторе разворачивается длиннющий список из названий стихотворений. (Какого труда стоит набрать всё это ручкой, зажатой в зубах!) Рома открывает несколько стихов. Читаю. Стихи очень образные, очень необычные. С позволения автора переписываю коротенькое стихотворение.

ЗАКАТ
«Зарево криков развеселило небо.
Рука потащила солнце за волосы.
Светило по капле выдавливало слёзы,
Прожигая в черноте дырки-звёзды».

Каждое движение стоит парню большого труда. Каждая секунда его жизни — преодоление бесконечных препятствий и трудностей. Казалось бы, в пору с ума сойти. Но он — само спокойствие, сдержанность, терпение и доброжелательность.
— Ты веришь в Бога?
— У меня с ним сложные отношения.
— Прости за вопрос, но твоё состояние — наказание, испытание?
— Я не решаю свою судьбу. Воспринимаю это как данность, и в соответствии с этим строю свою жизнь.
— Насчёт работы, я понял, а в личном плане?
— Буду искать свою «половину». Пока ещё не нашёл.
— А генеральная цель в жизни есть?
— Да. Развитие интеллекта.
— В интернате ты вынужден подчиняться режиму, разным правилам, может быть, лучше жить дома?
— Дома только родители. Друзей у меня там совсем нет. Со стороны окружающих я ощущаю там к себе только брезгливое любопытство. А здесь я в кругу людей с такими же проблемами. Я считаю, что надо искать единомышленников и развиваться с ними вместе.
— А чего ты хочешь, к чему стремишься?
— Быть полезным обществу.
На кресле-коляске въезжает второй жилец комнаты №42. Его зовут Анатолий Мамаев.
— Я с семи лет «казённый» человек, — говорит он — сначала школа-интернат, потом дом-интернат. Мне уже 56, так что на будущий год можно справлять полвека «казённой жизни».
Мы уже втроём говорим об отношении общества и государства к инвалидам. Анатолий рассказывает, как однажды ему настойчиво предлагали милостыню и потом возмутились его отказом.
— А ещё я как-то услышал за своей спиной — и чего он не повесится? — говорит Анатолий и первый начинает смеяться. Смеёмся и мы с Ромой.

Фото Николая Склярова.