Идущий из центра Полтавы в близлежащее село Якивцы автобус мчит по пригородному шоссе средь полей и садов. Но вот посреди угодий возникает заповедный участок необработанной земли: какие-то невысокие валы с небольшим обелиском среди них. Это — русский редут с памятным знаком внутри него. Становится ясно: перед нами — поле Полтавской битвы, а сохраненный до наших дней редут — центр этого поля.
Ширина поля невелика — километра полтора. В 1709 году с одной стороны его ограничивали овраги, с другой — густой лес. Это поле царь Петр и решил использовать для битвы, чтобы исключить возможность глубоких обходов своих войск. А редутами он намеревался перегородить путь войскам Карла XII, поэтому и повелел соорудить их в количестве десяти штук: четыре — вдоль поля, шесть — поперек. Чтобы Карл повел свои войска именно в этом направлении, Петр решил стать там лагерем. Кто знает, не петровский ли лагерь, живший предчувствием великой победы, навеял автору старинной солдатской песни следующие строки: «Взвейтесь, соколы, орлами: полно горе горевать! То ли дело под шатрами в поле лагерном стоять».

До этого прибывшая к осажденной Полтаве русская армия стояла лагерем на низменном левом берегу Ворсклы, а перед битвой она переправилась на правый ее берег по трем бродам. Теперь в этом месте на круче стоит памятный знак с надписью, сообщающей об этом событии, которое произошло 20 июня 1709 года. Приходилось встречать вот такую версию происхождения названия реки Ворсклы. Якобы во время переправы Петр I уронил в реку свою подзорную трубу, линзы которой были, разумеется, из скла, то есть из стекла. «Вор скла!» — якобы сказал в сердцах Петр о реке. Но это, скорее всего, просто красивая легенда: все географические названия — гораздо более древнего происхождения, нежели события новой истории.

От места переправы недалеко и до места размещения русских войск в укрепленном лагере: его и поныне обозначают порядком осевшие валы и оплывшие рвы. Место это было выбрано Петром I довольно удачно: крутой обрыв над Ворсклой прикрывал лагерь с тыла, справа раскинулись глубокие овраги, а слева стеной стол густой лес. Образованный оврагами и лесом коридор должен был вывести шведов на укрепленный лагерь, а на пути к нему русские возвели десять редутов с высокими в то время валами и глубокими рвами. Мое внимание привлекает насыпной холм, расположенный ближе к той стороне лагеря, откуда ожидалось нападение врага. На вершине холма — камень, своей формой напоминающий шляпу-треуголку петровских времен. На камне том — надпись, свидетельствующая о том, что здесь находился командный пункт Петра I. Поднимаюсь на этот холм: вид с него — не ахти какой, так как заполнившая рвы древесная поросль мешает обзору. А в начале XVIII века отсюда, видимо, поле просматривалось далеко окрест. Теперь же отсюда можно увидеть лишь здание музея истории Полтавской битвы. Что ж, направимся сначала к нему.

Перед зданием музея на невысоком пьедестале виднеется бронзовая фигура Петра I: пешая, как и наш старый добрый Платов, сравнимая с ним своими размерами. Но из-за приземистого пьедестала фигура эта монументальной не выглядит. Да этого тут, пожалуй, и не требуется: памятник установлен не на обширной площади, окруженной многоэтажными домами, а перед одноэтажным зданием музея. Выше него в округе вознесся лишь каменный крест, установленный на кургане, насыпанном над братской могилой 1345 русских воинов, погибших в той победной битве.
На вершину кургана ведет каменная лестница с ажурным ограждением по бокам. Поднимемся по ней на площадку и ознакомимся с надписью, сделанной на служащем основанием креста камне. А надпись та сообщает, что в этой братской могиле захоронены: бригадир Феленгейм; полковники Нечаев и Лов; подполковник Козлов; майоры Кропотов, Эрнст и Гельд; обер-офицеров — 45; капралов и рядовых — 1293. На обратной стороне камня — надпись, которую стоит привести дословно: «А про Петра знайте, что ему жизнь его недорога, только б жила Россия». Слова эти Петр I произнес в день Полтавской баталии.

А началось сражение в ночь с 26 на 27 июня: тридцатитысячная шведская армия повела наступление на русский стан. Навстречу ей помчалась русская конница. В три часа утра закипел жаркий бой у редутов, которые отстояли друг от друга на расстоянии в 300 шагов — в пределах дальности ружейного выстрела. Редуты предназначены были затруднить шведам наступление, рассредоточить их силы и подготовить успех русской контратаки. В упорном бою шведам удалось захватить два редута, сооружение которых было еще не завершено. Попытки овладеть остальными редутами оказались безрезультатными, и Карл XII приказал обойти их. Но шведские колонны попали под перекрестный огонь засевшей в редутах русской пехоты и под удар контратакующей русской конницы: были захвачены 14 шведских знамен и штандартов, взяты в плен многие солдаты и генерал Шлипенбах. Слова Пушкина «Сдается пылкий Шлипенбах» из поэмы «Полтава» — это как раз о нем. На этом первый этап битвы завершился.

Второй, решающий, этап битвы начался в 9 часов утра: шведы вышли из Мало-Будищанского леса, куда они отошли и где пребывали «в конфузии» целых 2 часа. Этап второй можно наглядно видеть на имеющихся в музее истории Полтавской битвы огромном (4 на 4 метра) макете и живописной диораме. К этому времени противники выстроили свои войска друг перед другом в линии, так как в тот период господствовала линейная тактика ведения боя. «Далече грянуло ура: полки увидели Петра», — писал в поэме «Полтава» А.С. Пушкин. Петр I верхом на боевом коне объехал свою армию и обратился к солдатам с такими словами: «Воины! Вот и пришел час, который решит судьбу отечества. Итак, не должны вы помышлять, что воюете за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за отечество». Виссарион Белинский как бы подтвердил эти слова своим высказыванием: «Полтавская битва была не просто сражением… Нет, это была битва за существование целого народа, за будущность целого государства».
Один из посетителей музея задал экскурсоводу непростой вопрос: «В каком звании Петр I участвовал в Полтавской битве?» «В звании полковника», — ответила ему женщина-экскурсовод. И этим была как бы подчеркнута скромность российского самодержца: за чином не гнался — не был даже генералом. И невдомек было той женщине, что чин чину — рознь: чин (а не звание) полковника гвардейского Преображенского полка, в мундир которого был одет Петр I во время Полтавской битвы, приравнивался к чину генерал-аншефа при переходе из гвардии в армию. В те времена, когда каждый из полков имел присвоенный лишь ему мундир, этот вид форменной одежды многое мог рассказать о своем владельце. Это обстоятельство нередко использовали для введения противника в заблуждение. Не мог не воспользоваться этим и полковник Романов Петр Алексеевич.

Перед битвой он приказал новосформированному необстрелянному полку, солдаты которого были одеты в мундиры из серого неокрашенного сукна, обменяться обмундированием с закаленным в боях Новгородским полком. Как ни странно, это маскарадное действо с переодеванием спутало планы шведского командования: главный удар своих войск Карл XII направил против первого батальона этого полка. Шведам удалось прорвать строй первого батальона, но навстречу им бросился второй батальон, и бой разгорелся с новой силой. Русская армия по всему фронту перешла в наступление. Как сказано у А.С. Пушкина, «и оба стана средь равнины друг друга хитро облегли».

На стороне русских войск, однако, оказался явный численный перевес. Лишь в наши дни обнародовано, что против 12-ти шведских батальонов первой линии действовали 42 русских. И при этом шведы еще вели наступательный бой! Более длинный фронт русских батальонов позволил им охватить слабозащищенные фланги шведских батальонов как первой, так и второй линий. Опасаясь окружения, солдаты менее стойких наемных полков бросились к лесу (вот вам и «контрактная армия»). Напрасно пытался остановить их потерявший управление войсками Карл XII, взывая к ним: «Шведы! Шведы! Позор вам, шведы!». Ничто уже не могло спасти шведскую армию от поражения. «И следом конница пустилась, убийством тупятся мечи, и падшими вся степь покрылась, как роем черной саранчи», — изрек поэт, образно показав несметное количество погибших шведских воинов.

Действительно, разгром был полным: шведы потеряли более 9000 воинов лишь убитыми, что раз в семь больше потерь русских (1345 воинов). Если всех русских, погибших в Полтавской битве, захоронили в одной братской могиле, то шведов хоронили по всему полю. Однако памятники им стоят лишь в двух местах, обозначающих фланги шведского войска, а между ними — пространство в 3 километра. Памятники эти условно называют «Шведам от шведов» и «Шведам от русских». Сооружены они были лишь к 200-летию Полтавской битвы. Говорят, что из Швеции, где в семьях ведутся родословные книги и где своих предков знают до седьмого колена и более, до сих пор приезжают потомки павших на поле Полтавской битвы шведских воинов. Их пример — нам наука: помните имя свое!
Уцелевшие остатки шведской армии (16 тысяч штыков) отошли к Днепру, но из-за отсутствия достаточного количества плавсредств переправиться через него успели лишь Карл XII да гетман Мазепа со своим окружением, которым удалось добраться до Бендер, бывших в то время под турецким владычеством. Всех прочих у местечка Переволочня настигла конница князя Меньшикова, где они и вынуждены были сдаться на милость победителей. Сухопутные вооруженные силы Швеции перестали существовать. Но война между нею и Россией продолжалась еще 12 лет и окончилась лишь в 1921 году подписанием Ништадского мирного договора после нанесения шведскому флоту созданным на Балтике российским флотом ряда крупных поражений.
В Переволочне, у впадения Ворсклы в Днепр, когда-то были валы небольшой крепости. Но теперь это место затоплено водами водохранилища, а поселок с таким названием перенесен на новое, возвышенное место. Теперь там, за 120 километров от Полтавы, сооружений периода капитуляции здесь самой сильной и умелой армии Европы больше нет. Поэтому нашу заочную экскурсию по местам ратной славы созданной Петром I регулярной армии России можно на этом и завершить.
В заключение нашего рассказа скажем о том, что в постперестроечные годы, когда Украина стала самостоятельным государством, ее народ склонен теперь воспринимать деяния Петра I не так, как это преподносилось ему во времена СССР. Не исключено, что в преддверии 300-летия событий 1709 года где-то на Украине, не в Полтаве — так в Батурине, будет открыт памятник украинскому гетману Мазепе. Ведь он, в отличие от Петра, громившего перед Полтавской битвой Запорожскую Сечь, гарантировало своему народу, в большинстве своем считавшемуся казачеством, куда больше прав и свобод, нежели всероссийский самодержец, считавший Украину подданной ему Малороссией, а население ее — малоросскими мужиками.

А вот донским казакам в Полтавской битве отличиться не довелось. Оказавших содействие при взятии Азова донцов Петр I лишил соляных промыслов в Бахмуте, затеяв передел принадлежавшей им собственности в пользу Изюмского полка. Он также попрал их неписаный закон: «С Дона выдачи нет!». А ведь отношениями между Доном и Россией ведала в то время Иностранная коллегия, то есть строиться они должны были на дипломатическом уровне. Началось восстание, возглавил которое Кондратий Булавин, избранный войсковым атаманом. Но Петр, действуя огнем и мечом, привел вольнолюбцев в повиновение, лишив при этом Дон не только суверенитета, но и части его исконных земель. На Дону были казнены до 25 тысяч казаков, а несколько тысяч их укрылись на неподвластной Петру I Кубани. Так что охотников сражаться со шведами за ликвидатора своих традиций, прав и свобод на Дону достаточного количества не набралось.