(Окончание. Начало в «ЧЛ» № 37).
Спасение от комаров находим в наглухо задраенной каюте. Впрочем, они — не единственные жители этих мест. Летят и летят на наружный фонарь сотни, тысячи ночных бабочек. Касаются раскаленного стекла, падают замертво.
Ужинаем. Держим антикомариную оборону: прилаживаем на открытое окно сложенную в несколько слоев тюль. Действуем хитростью: если кому-то надо на палубу, тушим свет, и «объект» лихо проскакивает мимо растерявшихся на миг комаров. Впрочем, через тот же миг он, как правило, спешит обратно — в каюту, под струйки дыма от зажженной спиральки.

После полного впечатлений дня, сытного (под водочку!) ужина жутко хочется спать. Забираемся с мужем и дочкой на подушки и спальники — специальная ниша для отдыха в самом носу катера. Мысленно прощаемся с теми, кому эту ночь придется провести в палатке на берегу.
Тихо, спокойно, уютно. Ни одного комара! Засыпаю под негромкие беседы нормально выпивших мужчин: про любовь и взаимное уважение.
И опять мне ночью не везет! Просыпаюсь, зажатая в угол разметавшейся во сне Аленой.
— Зайка, подвинься! — пытаюсь сдвинуть с лежанки крепко спящую дочку.
— Я не зайка, я не зайка! — вдруг обиженно вопит чадо.
— Почему?! — от неожиданности останавливаюсь я.
— Они мелкие!!!
— Кто?
— Зайцы!!! — отрубает Алена и замолкает до утра.

За ночь она несколько раз «уползает» из каюты (нос катера задран), и я, очередной раз похлопав рукой по пустому рядом со мной месту, разыскиваю в темноте «спящую красавицу», чтобы дотащить ее до подушки.
Подушка вообще-то жесткая, колени упираются в переборку, подстеленный вниз спальник забился куда-то в угол (знать бы, в какой?). В довершение ко всему, стоит кому-либо, надумавшему погулять по нужде, сделать шаг к борту, мы дружно перекатываемся за ним: влево — вправо.
Медленно наступает утро. Полное безвременье. Все мы с вечера упрятали куда-то часы, и искать их совсем не торопимся. Не нужны они! Мы никуда не спешим, никого не ждем. Просыпаемся, завтракаем, купаемся, ловим рыбу — когда захотим, и совсем не важно, 8 часов (где-то в мире!) или уже полдень. Не работает радио. Не звонят мобильные телефоны. За весь день только дважды мимо нашего катера проходят моторные лодки. Если бы не они, хотелось бы утверждать, что мы — одни на планете.
Кстати, наши ряды обошлись без потерь. Береговым комарам не по вкусу пришлась дымящая спираль, и ночевавшие в палатке Саша с Ильей и Анатолий уверяют, что даже выспались.
Пока Илья с Владимиром на корме ловят рыбу, капитан Лаптев спускает на воду кулас. Это такое легкое, едва не бумажное плавучее средство, управляемое посредством шеста. Дно у него плоское, а потому на нем можно ходить там, где воды по колено.

На Сашином катере куласа аж два, обычно их используют во время охоты. Сегодня эти утлые суденышки везут нас к лотосу.
Камыши, камыши, камыши… Но вот они отступают, и как выброшенный на берег десант — огромные круглые листья. И между ними — изящный розовый цветок с чуть заметным тонким ароматом. Цветок — величиной с голову ребенка. И сколько их! Только распустившиеся и уже отцветающие, а рядом с ними — коробочки с семенами.
Кулас шуршит между цветами и листьями, мы держим лотос в руках (нет, нет, не срываем!), фотографируемся. Цветок занесен в Красную Книгу, но кто, увидев, сколько его в дельте Волги, поверит в это?!
Слева, справа, впереди и сзади лотос побеждает камыши, и они отступают вглубь, к горизонту. А плантации лотоса напоминают уже гигантскую бахчу, отличившуюся к осени небывалым урожаем. Картину дополняют белые водяные лилии и желтые кувшинки.

Цветы, цветы, цветы — и людей нет. И вдруг между листьями проплывает пластиковая бутылка, и мы вздыхаем: были… И будут! И потревожат, с началом охотничьего сезона, здешнее птичье царство. А пока в камышах стоят безмолвные цапли, на воде качаются уточки, можно увидеть гусей и даже лебедей.
Как-то сразу и дружно принимаем решение: домой мы сегодня не едем. Поднявши на борт куласы, идем на катере вдоль цветущего лотоса — где? во сколько? — неведомо.

Вечер определяем по солнцу и очередной атаке комаров. Но сегодня мы к ней готовы. Палатку ставим до заката, на окне красуется тюль, спиральки дымят. Даже рыбу успели почистить. Вот вам!
Расслабленная этой победой, я опрометчиво предлагаю себя в качестве кока. Подумаешь, рыбу пожарить! Подумать бы…
В тесной наглухо задраенной каюте на газовой плите шипели две сковородки: в одной картошка с тушенкой, в другой — не слишком скромный улов. Рыба жарилась, а рядом жарилась я: джинсы на мне уже плавились, волосы, по-моему, пылали. Из двух выходов: сгореть заживо или отдаться на прохладе комарам — я выбрала все-таки первый. Сказалось чувство ответственности за желудки родных и близких, но главное — я решила, что таким поступком здорово расстрою комаров. Они так на меня рассчитывали! Не дождетесь!

Ужинаем теплой компанией в очень теплой каюте. В меню — не так горячительное, как очень горячий чай. Капитан объявляет решение: утром идем к морю.
Мое дитятко «дважды два — четыре» уже проходило. Это — классика, как и «Волга впадает в Каспийское море». И вы знаете? Здорово! А вы это видели?
В то, что впереди Каспийское море, мне приходится верить на слово. Как и в то, что идем мы по Волге. Нет здесь указателей, как в городе — с улицами и номерами домов. Но капитан Лаптев ведет свой катер уверенно, и река становится шире, вода разливается всюду, уже почти нет камыша, и вот впереди действительно море? — до самого горизонта?!
— Это море! — перекрикивает шум двигателя Александр.
Кругом — большая вода, в нее врезаются кое-где полоски камыша. Ни берегов, ни плавсредств, ни следов человека. Будто затерялся наш катер в необъятной Вселенной.

Каспийское море? Хрестоматийный Седой Каспий? Вот и закончилась Волга?.. Кидаем в воду монетки — чтобы вернуться.
«Кто сказал, что Волга впадает в Каспийское море?», кто показал нам это? Лаптевы — метеоролог Александр и его сын Илья. И простят мне географы, но кусочек света, увиденный и пройденный мной благодаря этим добрым людям, я, для себя, буду всегда называть проще — Море Лаптевых. А на карте пусть остается Каспий, и стремится к нему, в масштабе, голубая нитка Большой Реки.
С разворота катера начинается наша дорога домой. Мы долго идем против течения. Цветет лотос. Желтеют кувшинки, белеют лилии. Поднимаются в небо лебеди. Ныряют за рыбой утки. Улетают с веревки плавки новочеркасского Саши. Астраханцы утешают: значит вернетесь.

А вот и деревня, где ждет нас автомобиль. Как-то сумбурно прощаемся. Фото на память на фоне катера. Пленка заканчивается, увы… Запихиваем сумки в машину, чтобы быстро-быстро уехать. По дороге купаемся в каком-то рукавчике Волги.
Астрахань. Калмыкия. В степи — островки пустыни: песчаные волны-барханы. И снова нет верблюдов!!! Впрочем, Алене это уже почти все равно. Измученная впечатлениями, она готовится заснуть на заднем сидении. И опять брыкаться, брыкаться, брыкаться…

… Говорят, дома всегда лучше. Не спорю. Но уже целый месяц, укладываясь дома в удобную мягкую постель, я хочу оказаться в катере. Упираться ногами в жесткую переборку, отыскивать в темноте уползающий спальник, отбиваться от пинков спящей дочери. Спать под полную тишину и не помнить, куда засунули часы. Потому что не нужны. Потому что торопиться некуда.