Что-то меня в последнее время тянет на мемуары. Может, потому, что уже не 17. А может, лавры коллег, «воспоминающих и размышляющих», спать не дают.
Мне тоже есть о чем вспомнить. В масштабах родного города.

… Шли мы как-то после работы с Присяжнюком домой, пешком, без охраны… А его зам, Шнейдер, на прямой эфир (с ним, со Шнейдером!) через забор радиоузла лез — не нашел в темноте калитку… А еще был случай! Претендента на Российский престол в Атаманском дворце потеряли! Несовершеннолетний Георгий Гогенцоллерн, вопреки этикету, залез во дворе на черешню и немытыми ягодами насытился!!! И все правда — между прочим…

Но сегодня я не о них (дойдет и до этих господ очередь). Сегодня я про Аверченко. Владимира Александровича Аверченко, нынешнего вице-спикера Государственной Думы, о котором, в преддверии новых выборов, не пишет только болезный. Чисто по-человечески мне обидно: почему пишут все больше плохо? Еще год назад было лучше, пару лет назад почти хорошо, до того и вовсе прекрасно: «Голосуем за Аверченко!» А нынче, видно, на рынок одну черную краску завезли, причем с резким, характерным запахом.

Журналисты малюют, читатели нос зажимают. Это там, наверху, партии, под телекамеры, договариваются, черный пиар не применять и гнилыми помидорами не кидаться. А у нас тут провинция, вот даже Президент мимо проплыл — не заметил. Обидно… Столько краски и плитки — да одному Платову?!

Ну, ладно. Гадайте заинтригованные коллеги, сколько мне за эту статью заплатили. Мое слово дорого стоит! Хотя иногда могу, знаете, на общественных началах…

Так вот я — об В.А. Аверченко. Знаю я его с 1990 года, приходилось работать вместе, когда я была директором Муниципального предприятия «Пресс-центр». И вот сейчас захотелось вспомнить несколько историй того времени.

… Первые альтернативные выборы в городской и областной Советы народных депутатов. Кандидатов — море, избирателей — океан, причем последние ходят на предвыборные собрания, рвут из рук листовки и биографии. Активность зашкаливает!
Я — кандидат в депутаты областного Совета. Некий Аверченко (кажется, зампред горисполкома) — борется за мандат Горсовета. Наши округа пересекаются в районе НПИ. Встреча народа с нами — в спортзале 8-й школы. Сидим, поджав ноги, на низеньких скамеечках. Меня, как даму, пропускают вперед. Слушали меня мало: журналистов тогда любили и победить их могли разве что только врачи, которых в то время любили еще тоже.

Получив заверения в том, что все голоса отдадут мне, я собираюсь быстренько удалиться, но остаюсь, дабы удовлетворить профессиональное любопытство. Либерально настроенные ко мне жители забытых богом улиц Бакунина, Тургенева, 8-го Марта просто набрасываются на работника исполкома, который, по их мнению, виноват буквально во всем: света нет, дорог нет, туалеты не вывозятся…

Владимир Александрович встает со скамеечки, широко расставляет ноги, расправляет плечи, наклоняет немного голову вперед и — принимает бой. Он выслушивает каждый вопрос, не «заводясь» от резких выпадов. И отвечает на каждый. И не просто: «Виноват — сделаем». Он говорит о проблемах, приводит цифры, рассказывает в подробностях, какие нужно создать структуры, службы, чтобы нормально стало не в одном доме или дворе, а во всем городе. Разговор идет часа два. Я просто не могу уйти: мне интересен финал! И вот он: вопросов больше нет. Несколько секунд царит тишина, никто не нападает, никто не ругает по привычке власть. Молчат избиратели, молчит Аверченко. И вот с низеньких скамеечек женский голос: «А знаете, мы будем за вас голосовать!». И все встали, задвигались, зашумели: «Будем! Будем! Всей улицей!»

Мы остаемся с Аверченко вдвоем. И Владимир Александрович, почувствовав мой интерес, раскладывает передо мной кучу папок со схемами и чертежами. Это — перспектива развития жилищно-коммунального хозяйства на десяток лет вперед. «Но не нужно это сейчас никому, — с горечью говорит Аверченко. — Может только новая власть придет…».

Новая власть пришла — депутатский корпус Горсовета из 150 депутатов. И в их числе был В.А. Аверченко. И со своими папками он в первые же дни пришел к новому председателю горисполкома Н.И. Присяжнюку. И Николай Иванович, прочитав, предложил Владимиру Александровичу пост своего зама. И сессия Горсовета сказала: «Да!»

А в тех папочках были набросанные в карандаше Административно-коммунальная инспекция, Аварийно-диспетчерская служба, Кооператив дворников «Чистота», служба жилищных субсидий, служба заказчика… Карандашные наброски немедленно воплощались в жизнь. И вот уже борется с мусором сотня дворников под предводительством грозной «Бабушки» — Нины Брониславовны Литвиновой; народ, в случае ЧП, набирает номер «00»; нерадивые жители с тревогой ждут визита (и штрафа!) суровых инспекторов АКИ…

Службы, придуманные Аверченко, умудрялись четко и грамотно решать вопросы, которые, вроде бы, были совсем не по их профилю. Однажды Аварийно-диспетчерской службе пришлось за 2 часа … написать сценарий митинга! Город готовился впервые отдать дань памяти погибшим в июне 1962-го. Организаторы хотели «как лучше», да явно опаздывали. И тогда Присяжнюк вызвал Аверченко. Уже через полчаса в кабинете Аверченко сидели работники службы «00» А.И. Мяконький и А.М. Востриков и в «аварийном» порядке строчили сценарий (пригодилось партийное прошлое!). Митинг прошел «на уровне».

… В то время в Администрацию города можно было прийти запросто. И вот как-то зимой, по снегу и гололеду, в Атаманский дворец пришла плохо одетая старушка. Заглянула к 1-му заму предисполкома Шнейдеру…

Шнейдер примчался в «Пресс-центр»: «Там пришла одна бабушка, хочет показать самых бедных людей города. Поехали — ты, я и Аверченко!» Словом, два зама мэра города, директор «Пресс-центра» и бабушка Александра Ильинична сели в красный «Москвич» Владимира Александровича, и водитель Гена повез нас по немыслимым адресам.

Мы спускались по улице Просвещения вниз, забирались на горы в районе тюрьмы, заглядывали в обшарпанные квартиры на проспекте Ермака, где с одинокими людьми ютились десятки худющих кошек. На улице Просвещения, в самом ее начале, откуда подняться обратно в город уже, казалось, нельзя, в рассыпавшемся сарае, значившемся по документам домом, мы нашли семью с маленьким, годика четыре, мальчишкой. Семья ютилась у родственников, спали на полу, на голых матрасах. Ни денег, ни еды. А пацаненок тот был инвалидом — что-то с ручками. «У меня такого же возраста сын…», — сказал тогда Аверченко, и мы уехали. Потом они со Шнейдером принимали какие-то, официальные, решения о помощи всем этим людям. А Гена, водитель Аверченко, рассказал мне, что в тот же день Владимир Александрович примчался домой, собрал целый мешок игрушек и одежды своего сына и попросил Гену отвезти тому малышу. По телевизору это событие не показывали, в газетах не писали.

А Александра Ильинична с тех пор в Атаманский дворец зачастила. Мы говорили о ней: «Наша бабушка пришла!» и не раз, по ее просьбе, шли поздравлять с праздниками «самых бедных людей города», скинувшись предварительно (Аверченко, я и Шнейдер) на скромный, но нужный подарок.

О подарках, кстати. Не всегда и всем Аверченко дарил конфеты, печенье да банку хорошего чая. Присяжнюку, к примеру, он подарил (напрягись, черный пиарщик!) … водовод. Не верите? Ваше дело.

… В день рождения Н.И. Присяжнюка я зашла к нему подписать какие-то бумаги. Естественно, поздравила, подарила цветы. Сидим, разбираемся в документах. Стремительно входит В.А. Аверченко. И сразу с порога: «Николай Иванович! Я тебе водовод дарю!» Разворачивает на столе схему: «Мы отсюда воду ведем. А если отсюда подать, по временной схеме…». Строительство городского водовода было тогда главным, большую воду ждали через несколько лет, а Аверченко предлагал — месяцы! Фантастика, но получилось! И пока строители завершали долгострой, работала схема, придуманная Владимиром Александровичем. «Не каждому дано так щедро жить — друзьям на память водовод дарить»…

Кстати, банкета по этому поводу не было. В тот день, когда по временной схеме в город пошла вода, Аверченко купил бутылку модного тогда «Наполеона». И предлагал вечером отметить событие. Но дел у всех оказалось по горло, на месте никто не сидел, пустовали кабинеты работников Горсовета и исполкома. Расстроенный Аверченко заявил, что выльет коньяк в систему водоснабжения. Напуганная реальностью угрозы, собралась небольшая компания. «И я там был…». Пили за успех, за город, за реализацию планов. И быстро разошлись — те планы реализовать.

Если уж о планах речь зашла, то был у Владимира Александровича один план — личный. «Что же я за строитель, — говорил он, — если своим сыновьям дом не построю?». И шел после работы в двухкомнатную «хрущевку» на улице Ленгника. И думал, наверное, о доме. А потом начал строить. Взял участок черт-те где: ни дорог, ни коммуникаций. Это теперь называют: Поле Чудес, а раньше здесь было просто поле. Ехали мы как-то мимо на дачу, в праздник, 7 ноября. Смотрим: двери открыты. Заглянули, а Аверченко раствор на 2-й этаж таскает, один, ведро за ведром, ведро за ведром. Весь чумазый, как строителю и положено. Но счастливый! «Вход я сделал вот так, а лестница у меня здесь будет!» Построил. Перед сыновьями не стыдно.

Но хватит пока. Что вспомнилось, то вспомнилось. А что это не к выборам: хотите верьте — хотите нет. Если честно, то я совсем не «за», чтобы Аверченко шел снова в Госдуму, с большей радостью я видела бы его в Новочеркасске. Как-то он мне сказал: «Я не хочу потеряться в этом городе». Мое желание: чтоб этот город его не потерял.