«Мне очень нравится, как горят эти фонарики. Я вижу все фонарики разом, и каждый фонарик в отдельности. Я знаю, что к утру вы погаснете, друзья мои, но вы не жалейте об этом. Все-таки вы горели, и горели весело, — этого у вас никто не может отнять».

«Я боролся, как бешеный — и вот на меня двинулись чиновники. Им всё безразлично. И жизнь, и смерть… И именно поэтому они победили».
Евгений Шварц «Тень».

Темнотища непроглядная. Темно и страшно. А ведь всего-то 11 вечера. Стою на углу Кривопустенко и Пушкинской. Ни одного фонарика. Вернее, фонарики есть, сама видела, как днем бригада трудилась, развешивая их на столбах. Но не горят, родимые, не светят, мертвенькие. Вызванное такси, видимо, затерялось где-то впотьмах. До дома два квартала — а как дойдешь-то в темноте? Борьбой и бегом с препятствиями я сроду не занималась… А в голову лезут совсем уже грустные мысли: не дойду…

В апреле, в те же самые 11 вечера убили моего друга. Домой возвращался, никого не трогал. Месяц спустя избили подругу возле ее собственного подъезда — гуляла с собакой. А недавно товарищ мой провожал девушку — стукнули по голове, потерял сознание. Кто? Не видел — было темно. Сотрудница наша ногу подвернула — в яму упала. А шла ощупью, смутно догадываясь, что под ногами. Знакомого подрали собаки. Запомнил только их зубы, а вот масти собачьей не разглядел, ни одного фонаря поблизости не оказалось.

Не думайте, что все это происходило на одной улице, единственно темной в нашем городе. Улицы темные все. Даже на Московской после 24.00 свет выключают. Но там магазинов полно. В неоновом свете реклам можно что-то разглядеть. А за пределами центральной улицы беспредел полнейший! Шаг в сторону — Красноармейская, Комитетская, Дубовского, Лебедя и т.д. и т.п. — беспроглядная тьма. То же и на других улицах. Непонятно, главное, почему? За какие такие грехи наказаны горожане, вынужденные бродить во тьме? Летом, по крайней мере, световой день длинный. Но осень не за горами, а там и зима. В 17.00 вечереет, а в 18. 00 — ночь. Зимой в шесть ведешь, бывало, ребенка из садика и хорошо, если снег лежит — от него хоть какой-то свет, а вообще — я темноты боюсь с детства! А ведь в школах есть такой «пережиток» — вторая смена называется. И дети заканчивают учебу в шесть, а то и в семь вечера. Как же они домой будут возвращаться, когда даже взрослым по нашим улицам темным ходить страшно?

…Не забывай, читатель, что я всё еще стою на углу Кривопустенко и Пушкинской, а уже 23.20 и ничего не изменилось. А домой хочется … дойти… без приключений. Я эти самые приключения совершенно, знаете ли, не люблю. Посмотрела по сторонам с опаской. Видеть не вижу, но слышу буйные молодые голоса, мужские, разумеется. Гуляют ребята, бутылками гремят — пиво, наверное, пьют. Послушав пару минут многосложный диалог, состоящий сплошь из ненормативной лексики, решила на свой страх и риск начать движение, причем в сторону строго противоположную приближающейся компании. Беда только, что в сторону и от моего дома. Что ж, нормальные герои всегда идут в обход! Из трех темных направлений (четвертое «отрезано» ненормативной лексикой) выбираю самое, по моим представлениям, перспективное. Не в том смысле, что там светлее, но в той стороне — Московская, где, возможно, луч света и блеснет в темном-то нашем царстве.

Стало быть, старт! Бежать вслепую несколько неудобно, но выбирать не приходится. Хорошо еще, что сегодня я в брюках и кроссовках, все-таки спортивный стиль — это сила! Месторасположение бревен, люков, мусорных баков и выбоин в асфальте я запомнила, придирчиво изучив данный отрезок пути днем, при божьем, то бишь, солнечном, свете. Тренируйте память, господа, в темноте это помогает, если, конечно, за прошедший день шустрые строители не возвели на вашем пути что-нибудь неожиданное, памятник, например. Монумент какой-нибудь.
Монумент, слава Богу, на дороге мне не встретился. Видимо в эту ночь «Ваше величество» Бронзовый по городу не бродил и деревянный старик Русенбум тоже не покидал своего места. Но я подобно маленькому Нильсу (путешествующему по миру с гусями) сильно испугалась, когда на бегу налетела на что-то большое. Большое подало голос: «Эй, парень, ты чего в темноте несешься, как угорелый, людей таранишь?». Я скромно промолчала в ответ, не желая раскрывать карты — мол, не парень я, а даже совсем наоборот. Ни к чему обнаруживать перед неожиданным препятствием свои «женские» слабости. Устремившись к Московской, я почти обрадовалась — впереди забрезжил Свет! Нет, это не фонарики мне подмигивали, а фары стоящего вблизи автомобиля. Из распахнутой дверки донеслось призывное: «Дэвушка, вас подвезти?». Благодетель попытался поймать меня прямо на лету, но не тут то было, я ловко отпрыгнула в сторону и выбежала на дорогу.

По проезжей части медленно, степенно плыла «единичка». Водитель автобуса, наблюдательный пожилой мужчина, слегка притормозил и передняя дверь со скрипом открылась. Я, окрыленная неожиданной удачей, примостилась на нижней ступеньке. Ощущение счастья и безопасности настигло меня внезапно и захватило целиком мое жалкое перепуганное существо. Добрый дяденька-самаритянин остановил «единичку» в неположенном месте, зато на моей улице. До дома оставалось сто метров! Я расслабилась. Возгордилась. Потеряла бдительность. Я так обрадовалась, почуяв впереди родимые пенаты… Но коварная земля разверзлась под ногами (так мне, во всяком случае, показалось) и я свалилась в «гостеприимно» раскрытый люк.
На этом история могла бы и закончиться. Но в руке я несла зонтик, знаете, такой неудобный, старой формации, но большой, длинный, крепкий. Он-то меня и спас — лег поперек люка. Висеть на зонтике — это что-то! Показывая самой себе чудеса ловкости, я выползла на асфальт. Домой явилась грязная, испуганная, но не побежденная. Возбужденно потрясая погнутым зонтом, кляла изощренной ненормативной лексикой всех, кого смогла вспомнить: Россию-матушку, Дон-батюшку, Президента, Государственную Думу, боцмана и его шутки, атамана Платова, Пушкина, который за всех в ответе…
Поостыв, я решила написать письмо. Благодарственное. Не зная толком кому его адресовать, выбрала воображаемого чиновника городского хозяйства.

Дорогой ЧИНОВНИК городского хозяйства!

Большое спасибо, тебе, заботливый наш, за эти прекрасные темные ночи! Едва за горизонтом спрячется надоевшее солнце, а ты тут как тут — бдишь, стараешься всеми силами поддержать темноту. Выключаешь фонари (там, где они по недосмотру остались) всё раньше и раньше. Ожесточенно борешься с каждым случайным источником света. О, мой замечательный, рачительный хозяин, ты экономишь городу сотни тысяч рублей, которые неблагодарные граждане, дай им только волю, спалили бы, не задумываясь. (Гадкие эгоисты, мечтающие беспрепятственно добраться домой по ночам — позор вам!). Ты милосердно оберегаешь всех наших несчастных, затюканных преступников, которые днем стесняются выйти на улицу. Ты ласково и нежно пестуешь подрастающее поколение, ревностно защищая старую истину: темнота — друг молодежи. Замечательный мой, спасибо за то, что ты возрождаешь старые традиции: горожане, словно в пасхальную ночь, иванушками бездомными бродят по городу со свечками в руках (не вру, сама видела!). Восхищаюсь твоей разумной близорукостью, ведь даже при дневном свете ты умудряешься всем городским проблемам храбро сказать в лицо: «Я вас в упор не вижу!».

Сопротивление тебе бесполезно, а то и опасно, ведь на твоей стороне Ее Величество Тьма. Что ж, признаю, ты победил!