Непутевые заметки
Перевалившись через разъезжающиеся под ногами сугробы, уперлась носом в автобусную дверь. «Пшшш», — выдохнула она и открылась. Мертвой хваткой уцепившись за поручень, на раз-два вскочила в автобус. Тепло. Вот за это мы любим автобусы! Народу много, все места заняты. Куда б приткнуться, чтоб не толкали. Не долго думая, подхожу к тетке в красной шапке. Тетка сидит в боевой позе: корпус чуть вперед, сумку держит наготове. Я не ошиблась. Через одну остановку тетка встает. Я на полшага подвинулась, уступая ей дорогу, ровно на столько, что она может с трудом выйти в проход, а я с трудом, но сесть. И тут черт меня дернул посмотреть в сторону. Здоровый щетинистый дед (даже не дед, а так — полудед, полумужик) с красной рожей, в сером затертом пальто вперился в меня похотливо-наглым взглядом и явно метит на мое взлелеянное место. Я растерялась, он сел, обдав меня перегаром. Это с утра-то! «У! Свидригайлов!», — мелькнуло у меня. Еще раз его клочками повыдерганная меховая ушанка, с завязанными на макушке ушами, повернулась в мою сторону, зло блеснув глазами хозяина, и отвернулась насовсем.
Не солоно хлебавши, я ищу глазами свободные места. Очистились лишь боковые сиденья, что спинками к окну, а ты коленями в проход. Неудобно! Пихаться будут. Немного помедлив, я заняла своей персоной одно из них.
Слева от меня мелькнула дорогая кожаная рыжая папка и того же цвета мужские ботинки. Справа уселся, «раскорячив» свои толстые ноги, 22-25-летний бугай с физио Ваньки-дурачка и принялся ковырять мясистым мизинцем в маленькой дырочке в поручне.
Взяв на заметку моих соседей, я бессмысленно стала разглядывать в противоположном окне проезжаемую улицу. Наверно, я отключилась или о чем-то задумалась. Возглас «Девочка, ну вы что, не видите?!» буквально вырвал меня извне. Я напряженно вглядывалась в стоящего передо мной седого усатого старца, за толстыми линзами очков блистал его возмущенно-удивленный взгляд. Пока я с напрягом соображала в чем дело, слева от меня подрывается рыжая папка:
— Садись, отец.
Дед кряхтя уселся, поправляя свой боевой ранец, его запотевшие очки и замызганная шубейка действительно производили жалкое впечатление. Хозяином рыжей папки оказался молодой человек около 30 лет с модно выбритой бородкой на спокойном лице.
Уяснив суть ситуации, я, расправив крылья и распустив хвост, повернулась к презрительно отвернувшемуся от меня деду и четко, медленно, холодно-вежливо произнесла:
— Скажите, а почему вы обратились именно ко мне, а не к молодому человеку, сидящему справа от меня. (Естественно, я имела в виду развалившегося Ваньку-дурачка).
Дед, напыжившись, попытался опять отвернуться. Я побоялась оказаться в глупом положении, в каком я и без того находилась (весь автобус таращился на нас во все глаза), поэтому требовательно повторила:
— Я к вам обращаюсь!
— Я в Адыгее был, и там женщины обязаны уступать место старикам. А в театре женщины стоят, если там есть старик, — начал торжественно дед.
— Мы не в Адыгее, а в России, где русскую бабу давно уж принято считать ломовой лошадью, — перебив его, закончила я и встала, готовясь к выходу.
Вывод: Как ни странно, в общественном транспорте поднимают именно женщин и девушек. Может, люди просто не хотят связываться с молодыми мужиками, которые пошлют на … или финку всадят, поэтому стараются за счет слабых выказать свою добродетель. И вообще, сколько на плечах женщины лежит: убирай, стирай, готовь, ублажай, детей рожай, их воспитывай, ухаживай за собой и работай, чтоб мужик не сбежал (которому остается одно — только зарабатывать деньги). Мужчины, позвольте женщинам сидеть в общественном транспорте, уступайте место сами.