Химическое производство образца 60-х годов, как еще очень молодая отрасль, было очень зависимым от человеческого фактора. Здесь еще было также много возможностей для творчества, как во времена Колумба для географических открытий. Многое, если не все, зависело от таланта и инициативности людей, иногда даже и от случая. Как-то одна из лаборанток ЦЗЛ приобрела белоснежную синтетическую шубу. Ее поступок был оценен коллегами как знак верности великой науке — химии. Однако через два месяца шуба порыжела и стала напоминать грязную овчину. Девушка разочаровалась в химии и для ее шефа Левковича это стало вызовом. Вместе с Межовым он занялся созданием белого антистарителя. Заодно, чтобы шуба лаборантки вновь стала белой, был найден эффективный растворитель, но главное, исследователям удалось получить состав, способный впредь защищать от пагубного воздействия тепла и света целый ряд белых материалов, в т.ч. каучук, и резину! Ленинградский ВНИИ синтетического каучука признал открытие, проведя испытания полученного антистарителя. Его добавка в резину увеличивала сроки ее старения в 1,5-2 раза, а в белых изделиях сохраняла цвет. Первый отечественный неокрашивающий антиоксидант «П-23» оказался, к тому же нейтрален и не токсичен.
Как обычно, заводчане не стали дожидаться проектных НИИ и конструкторы заводского ПКО Г. Загнибеда, Ф. Анучин, Н. Глазков, а также замечательные инженеры Л. Голубев. Т. Мергенталер и М. Голянский, впоследствии ставший начальником новой установки, сами спроектировали установку по производству «П-23», Проектные НИИ не хотели расписываться под доморощенным проектом, но Совнархоз проект утвердил. Новую установку (а она заняла целый машзал газогенераторной) под руководством главного инженера завода Османа Ахадовича Ширмухаметова и нового главного механика Николая Павловича Теплинского, назначенного на эту должность с января 1960г., строили работники ремонтно-механического цеха. Они изготовили нестандартное оборудование, специальные насосы, осуществили монтаж аппаратуры и трубопроводов. Ввод установки в эксплуатацию осуществляли Д. Воронько, Е. Заславская, В. Доценко, Ю. Смеликов, В. Арутюнов, В. Воронов, А. Шкуропатов, Р. Клинкин, О. Половинкин. Это был уже далеко не первый и далеко не последний пример коммунистического отношения к труду в коллективе синтетиков. С сентября 1961 года «П-23» стал поступать на предприятия резиновой промышленности, принося экономике страны миллионы рублей экономии. В 1961 г. была выпущена лишь опытная партия 1,2 тонны кристаллической массы — порошка, но со временем эти цифры вырастут на два порядка. В апреле 1961 г. коллектив 4-го цеха и установки «Т» одним из первых был удостоен звания Коммунистического труда. Начальником установки тогда стала Вера Никаноровна Истомина. Одновременно столь же высокого звания были удостоены коллективы цехов NN 1, 3, 5 и 7. А 19 октября 1961 года Постановлением Северо-Кавказского Совнархоза и Облсовпрофа, на третий день работы XX съезда КПСС, весь коллектив HЗСП первым в городе, вторым в области и третьим по счету на всем юге России был удостоен звания коллектива Коммунистического труда.
На 1962 г. завод впервые получил плановое задание, объем которого (на 16% выше прошлогоднего) впервые превысил отметку в 10 млн. (новых) рублей. Для обеспечения его выполнения, Любарский «усилил» ключевые посты. С февраля 1962 г. главным технологом завода стал Владимир Никитович Колесниченко. А в мае главным инженером завода был назначен Семён Васильевич Мацота. И о том, и о другом будет ещё рассказ, а сейчас позвольте написать портрет Александра Степановича Геймала, сменившего С. Мацоту в должности начальника цеха №3.
Судьба этого человека в войну была не менее трагична, чем судьбы уже помянутых нами фронтовиков, в 50-х составивших костяк инженерных кадров завода.
Родился Александр Степанович 13 сентября 1921 г, в семье сельского учителя в Евлашевке Черниговской области. В 1939 г был призван в Красную Армию и начало войны встретил на западной границе. Часть, в которой он служил радистом, с боями отступала и в сентябре 1941 г. оказалась в Киевском «котле». Здесь Александр Степанович был ранен и угнан немцами в Германию, где работал на машиностроительном заводе во Франкфурте-на-Майне. Летом 1945 г. он, будучи репатриирован на родину, проходил госпроверку в составе строительного батальона в г. Сталино. И только через год был отпущен для сдачи экзаменов в Днепропетровский химико-технологический институт. Окончив его в 1951 с дипломом химика-инженера-технолога, 1 июля был принят на 17-й завод инженером-газогенераторного цеха. В 1953 г. С. Мацота, тогда уже начальник 3-го цеха, принял его на должность начальника установки катализаторной фабрики. В 1959 г. он стал старшим инженером цеха, а в мае 1962 г. и возглавил цех. Он принимал активное участие в освоении производства CMC «Прогресс» и во всех дальнейших свершениях. На его личном счету 43 рацпредложения с эффектом в сотни тысяч рублей. Он возглавлял цех более 20 лет и светлая память о нем до сих пор хранится в коллективе.
1962 г. запомнился на НЗСП и тремя напряженными днями политической нестабильности в городе. Впрочем, когда 2 июня к заводоуправлению прибыла многочисленная делегация рабочих НЭВЗа с призывом присоединения к забастовке, Любарский, абсолютно уверенный в сознательности своих рабочих, лично вышел к людям и своими руками открыл им заводские ворота. Он повел их по центральной аллее в цеха, предупредив, чтобы ни в коем случае не курили и ничего не трогали, по пути объясняя (что было истинной правдой) взрывоопасность и невозможность остановки ни на минуту непрерывного химического производства. Он предложил им самим пойти в цеха и спросить любого рабочего, что может произойти, если кто-нибудь из них покинет рабочее место. Так и вышло: каждый оператор, каждый аппаратчик, выслушав доводы делегатов о том, что к общей забастовке скорее прислушаются, чем к одним только буденновцам, показывал им на установки: «Эти штуки просто невозможно остановить, это не станки, завод может взорваться, если нарушить режимы. Вы ведь этого не хотите?» Товарищи сумели найти активную поддержку только в ремонтно-механическом цехе, где остановка токарных станков не представляла опасности. Любарский не препятствовал такому выражению рабочей солидарности и бригада токарей НЗСП влилась в колонну, ушедшую к горисполкому. Ответственные же операторы установок основного производства и, конечно, все начальство, напротив, после смены решили завод не покидать: а что если другая смена не выйдет? Впрочем, все смены вышли. Даже комендантский час, установленный вечером, не остановил спешащих в ночную смену. Такова была ответственность за непрерывное производство. Некоторых привезли на завод прямо на комендантской машине, т.к. трамвай и автобусный транспорт в эту ночь не работал. Ночью на 3 июня на завод приехал Микоян. Он беседовал с рабочими, расспрашивал о проблемах, волнующих их.
К счастью, у рабочих НЗСП было меньше поводов жаловаться, чем у других: в связи с появившейся прибылью, зарплата недавно резко выросла, обеспеченность жильем на 17 заводе была самой лучшей по городу. В то время как НЭВЗ в эти годы жилья почти не строил (что и привело к забастовке, давшей потом толчок к строительству), 17-й сдавал жилье в эти годы в больших объемах. Вытерпев 10 предыдущих лет, когда из-за убытков зарплата была низкой, когда условия труда были гораздо хуже, синтетики именно теперь ощущали значительное улучшение, видели перспективу. Жалоб к Микояну у них не было. Действительно, в укрепленных цифрах, итоги тех лет говорили о динамичном развитии: в 1960-м году план был выполнен на 110%, причем сам план был выше прошлогоднего на 16%. В 1961-м план был выполнен на 105%, хотя снова был на 16% выше предыдущего. Производительность труда увеличилась на 40%, номенклатура выпускаемых продуктов превысила 50 наименований, причем большинство их были уникальными и импортозамещающими. Одновременно со строительством цеха метанола, еще в 1961-м году Любарским было инициировано строительство отдельного цеха химических реактивов. Как и цех метанола, цех реактивов был окончен строительством в 1965-м году, когда выросли корпуса NN 751 и 752, однако уже 25 июня 1963 года на установке 1-7 был получен амилацетат; растворитель и экстрагент с фруктовым запахом, входящий в состав грушевой эссенции, на установке «Т» — эпилам ЭН-3, необходимый как смазка в часовой промышленности; стали вводиться в эксплуатацию и другие вновь построенные установки, позволявшие выделять в чистом виде те или иные реактивы. Вскоре первая очередь цеха уже давала продукцию десятков наименований. Все те же Левкович и Межов, кому принадлежала заслуга в создании «Прогресса», разработали и внедрили в производство эффективный способ очистки реактивов методом изотермического прессования (авт. св. N 277994). Это и дало резкий толчок к развитию производства чистых реактивов на заводе, в стране, да и во всем мире: оригинальный способ очистки, суть которого была в том, что примеси с более низкой температурой кипения, расплавляясь, выдавливались прессом, был применен во многих странах Западной Европы.
В июле 1963 года завод N 17 получил свое гордое название — Новочеркасский завод синтетических продуктов (НЗСП). Но, чтобы сполна оправдать его, заводу предстояло осуществить еще один невиданный проект — организовать опытно-промышленное производство синтетического белка. В июле 1963 г. на VI всемирном нефтяном конгрессе во Франкфурте-на-Майне французский профессор А. Шампанья продемонстрировал съедобный (в виде желтоватых хлопьев) искусственный белок, полученный им из нефти путем биологического синтеза белка микробами, способными расщеплять нефтепродукты.
Это свершение произвело эффект не меньший, чем создание атомной бомбы, и взбудоражило ученых и правительства всех стран, ведь промышленное производство такого белка могло обещать фантастические перспективы. В августе на заседании Высшего Совета Народного хозяйства СССР под председательством Устинова было решено организовать такое производство в стране. В сентябре председатель госхимкомитета при Госплане СССР Н. Байбаков вызвал Любарского в Москву и сообщил ему, что ВНИИсинтезбелок уже подбирает микроорганизмы, способные синтезировать белки из нефтепродуктов, а задача НЗСП за три месяца (!!!) подготовить производство.
Любарский, выйдя из Госплана более чем задумчивый, первым делом (случайно!!!) встретил на бульваре Загнибеду, проводившего в Москве отпуск. Любарский сразу же обрисовал конструктору общие принципы технологии, а Загнибеда по ходу мысленно уже чертил про себя механизмы и узлы новой установки. «Сможем?» — спросил Любарский. «Сможем», — уверенно ответил Загнибеда. И Любарский вернулся в Госплан уже совсем в другом настроении, а Загнибеда вернулся на завод, прервав отпуск…
15 сентября при ведущем участии сотрудника ВНИИсинтезбелок Петра Николаевича Фишера, заводчан Л. Кандыбы, Г. Загнибеды, Б. Толмачева и других, уже был готов проектустановки. Все оборудование нашли на заводе. Забирая чертежи, а то и эскизы прямо с кульманов, приступили к строительству установки в корпусе № 751. Бригадир монтажников Николай Васильевич Савин, механик Владимир Александрович Пономарев, мастера Александр Николаевич Борисенко и Владимир Федорович Федоров внесли целый ряд рацпредложений в конструкцию установки непосредственно во время монтажа. Впрочем, о подаче заявлений на свои предложения никто из них и не помышлял: люди делали это не ради признания, а ради общей великой цели, в которую не могли не верить, поскольку сам генсек Никита Сергеевич Хрущев неоднократно заявлял, что в 1980-х годах будет построен коммунизм. И в это тем более верилось, когда появилась возможность получать синтетический белок из парафина, который, в свою очередь, синтезировался из угля. Могло ли что-то теперь быть невозможным?
Казалось, что нет. Так же всю свою ответственность чувствовали, берясь за фантастическое дело, начальник установки Лина Ильинична Геймал, химик-микробиолог Евгения Ивановна Полякова, технолог Лев Владимирович Силантьев.
Так же понимали всю важность происходящего и прораб Н. Лютиков, и главный инженер С. Мацота, и конечно, секретарь парткома П. Зосим.
Строительство вели Южтехмонтаж (Г. Чулаков), СУ-6 (В. Галани), МУ-2 (С. Нежига), РМЦ (А. Андрианов), однако и многие другие заводчане, как уже не раз, на общественных началах принимали в нем живейшее участие. Из сотен людей, наиболее активную роль в создании объекта играли уже знакомые нам Нинел Романов, Иван Шеховцев, Александр Пекарский, а также Евгений Бурдюгов, Владимир Мирошников, Иван Петенев, Василий Шаповалов, Иван Скиба, Иван Рудометкин.
В требуемые сроки установка была построена, а 21 октября мастером А. Борисенко, операторами В. Пятаковым, Л. Гугуевым и Л. Хлюстовым из очищенных парафинов был получен первый килограмм отечественного промышленного белково-витаминного концентрата (БВК). Микроорганизмы синтезировали из парафинов также и витамины. Первыми потребителями БВК стали подопытные животные и птица учебно-опытного хозяйства Персиановского ДСХИ (ныне ДГАУ) «Донское», где академиком ВАСХНИЛ П. Ладаном были получены данные, позволившие уже на декабрьском пленуме ЦК КПСС заявить об осуществленном (менее чем за полгода) заделе в масштабной интенсификации животноводства, а значит — в обеспечении продовольственной независимости страны. Иностранные злопыхатели, видя невероятные темпы осуществления в СССР таких сверхзадач, обвиняли «империю зла» в техническом шпионаже, дескать, не могли они сами… Ошибались. Могли. И не в силу шпионажа, а в силу неведомого в капиталистическом мире фактора — героической самоотверженности советских людей, являвшей чудеса.
(Продолжение следует).